Английский для пенсионеров

Может, сделать ему замечание? Нет, плохая идея! Пусть себе сидит. Школьный опыт подсказывал Саше: от учеников на последней парте хорошего не жди. Будь она его классным руководителем, уж она бы ему показала! Но ей осталось изображать учительницу минут двадцать, так что нечего лезть на рожон.

Саша взяла маркер, выписала на доске новый вокабуляр и тут-то спохватилась: она не знала, как произнести многие слова! Ну что за идиот составил этот учебник! Зачем он сунул в простенький рассказ о птичках слово inconspicuous? Глаза заболели, на него глядя, а язык завязался в узел!

Даже нет возможности залезть в телефон и узнать, как этот инсосипс… инконспись… произносится.

У Саши горели щеки. Чем больше она объясняла, тем хуже себя чувствовала. Ее ученики такие взрослые, много повидали, жизнь прожили… у них внуки ее возраста.

Им хочется узнать больше, они не теряют времени зря — его у них немного осталось. А она дурит им голову…

Вот еще беда: она не нашла файл с озвучкой текста. Пришлось самой читать вслух. Сначала старалась, вязла в словах, но упорно продиралась вперед, пыталась читать с выражением. Но все чаще делала паузы или мямлила. Уши горели, горели щеки, и даже кончики пальцев налились малиновым огнём стыда.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Ученики, надо отдать им должное, слушали внимательно, шевелили губами повторяя.

Когда Саша дошла до слова inconspicuous и подавилась, в конце класса послышался шум.

— Enough. Довольно, — резко сказал низкий голос. Саша подняла голову.

Топ-менеджер смотрел на нее в упор самыми черными на свете глазами.

Дурацкие глаза. Такие глаза подавляют. В них вспыхивает насмешка и холодная досада, и ты сразу понимаешь, что ты — глупая девчонка, которая взялась за дело не по твоему уму и не можешь его вывезти. А приподнятая черная бровь дает понять, что о тебе сложилось весьма неблагоприятное мнение.

4

Он встал, и оказалось, что он высок и широкоплеч.

— Я прочитаю рассказ. Учебника у меня нет — возьму ваш.

Он подошел к доске, забрал учебник у нее из рук и коротко мотнул подбородком — велел Саше сесть за учительский стол.

У Саши и мысли не возникло ослушаться. Она села, потупила голову и сцепила руки перед собой.

Черноволосый начал читать.

Читал он отлично — Саше сразу стало ясно, что она слышит прекрасный, правильный английский. Черноволосый делал паузы в нужных местах и давал перевод новых слов. А потом и вовсе подошел к доске и стал выписывать их с транскрипцией.

Через пять минут он окончательно взял на себя роль учителя. Удивленные взгляды учеников сменились оживленными, ему задавали вопросы и он их задавал, если слышал ошибку — поправлял мягко и необидно.

Оставшиеся от урока полчаса пролетели быстро, продуктивно и весело для всех, кроме Саши.

Ей хотелось провалиться сквозь землю от унижения. Ей никогда в жизни не было так стыдно. Даже когда она уронила полный поднос и забрызгала томатным соусом белоснежное платье клиентки.

Откуда этот черноволосый взялся! Он отстранил ее одним движением бровей! Дал всем понять, что она самозванка.

Наконец, пытка закончилась. Черноволосый захлопнул учебник и попрощался. Поди, чувствует себя суперменом, который спас город. Вот гад какой!

Пожилые ученики ей понравились. Они оказались милыми и в целом доброжелательными. Но все же какое счастье, что урок подошел к концу!

Ученики поднимались, разбирали куртки и плащи с вешалки и расходились. Вера в кружевном платке схватила черноволосого за рукав, загнала в угол и начала щебетать. Тот серьезно слушал и кивал.

— Вишь оно как, внучка, — ехидно сказал Саше Кощей Василий, погладил себя по лысине и зашаркал к двери.

Саша мечтала скорее сбежать и утопиться в ближайшей канаве, но к ее столу подошел Дед Мороз Ростислав.

— Сашенька, а вы где английский изучали? — спросил он сочувственно.

— В вузе, — с трудом выдавила Саша.

— А, вы студентка иняза, значит!

Саша удивилась. Кажется, Ростислав ничего не понял.

— Изабелла тоже студентка иняза. Но она на последнем курсе. А вы, наверное, первокурсница. Подрабатываете, значит! Дело хорошее! Я вот тоже студентом по ночам вагоны разгружал.

Саша промычала невразумительный ответ.

— А еще чем занимаетесь?

— В кафе работаю. Официанткой.

Словоохотливый Ростислав опустился на стул, поднял очки на лоб и завел беседу.

— А вот за это уже не похвалю. Работа-работой, деньги всем нужны, понимаю, но когда же веселиться, как не в молодости! Вы, Сашенька, про это тоже не забывайте. Время молодое быстро летит. Вот сейчас у меня времени навалом на пенсии, а куда девать его — не знаю. Нету, значит, больше того пылу, того задору, как в двадцать. А главное — друзей нет. Дети-внуки редко проведать приезжают. Кисло от одиночества. Бывает, встану ранехонько, светает только, сяду на трамвай, и катаюсь по городу туда-сюда… какое-никакое, а все общение, все среди людей.

Саша робко кивнула. Она часто задавалась вопросом, куда едут старики в семь утра, когда транспорт и так забит под завязку! Вот и ответ.