Английский дневник

Андрей тоже учит английский язык, но у него свой способ. Он считает, что он как ребенок, может все запомнить на слух, не записывая, не переводя и не занимаясь. Через некоторое время он понимает, что так невозможно, и придумывает для себя новую методику. Он начинает повторять одно слово много раз в течение дня. Арифметика у него простая. Если каждый день учить по одному слову, то за год можно выучить 365 слов, что очень неплохо.

Он спрашивает у меня, как будет по-английски «здание». Я несколько раз произношу слово «билдинг». Он повторяет за мной, и пока все в порядке. Затем идет в свою студию писать, продолжает повторять, но к концу дня «билдинг» у него почему-то превращается в «балдинг».

Я говорю, что он неправильно выучил.

– Как неправильно? – возмущается он. – Ты мне так сказала!

– Я не могла тебе так сказать. Ты неправильно запомнил. Потому что надо было записать и повторять по листочку.

– Как же так? – он ничего не понимает, но пока не сдается.

На следующий день «чёч» – церковь, превращается в «пёч», «респонсибилити» – ответственность, в «респобилити», «хоспиталити» – гостеприимность, в «хосмалити», и так далее.

– Как же ты так учишь, что все неправильно запоминаешь?

– Ну, как, как, повторяю. Вот скажи какое-нибудь слово, только несложное.

– Хорошо. Вот «фрейм» – рама, например.

Он при мне произносит это слово несколько раз. Затем начинает ходить по комнате, повторяя его, спотыкается о ковер, чертыхается, и я слышу, что он произносит уже «фрем» вместо «фрейм».

– Подожди, ты же уже неправильно повторяешь.

– Как неправильно? Ты так сказала – фрем.

– Не фрем. А фрейм.

– А я разве не так говорю? Все, стоп. Больше я так не учу. О’кей, надо попробовать курсы.

После небольшой паузы Андрей записывается в Бродстеирсе на бесплатные курсы английского для иностранцев. Воодушевленно ходит туда три недели. И когда преподаватель говорит, что теперь они начнут строить предложения, он по какой-то причине пропускает пару уроков, а затем и вовсе перестает посещать занятия. Я негодую, ругаюсь, но все напрасно. С изучением английского языка покончено навсегда.

Ну что ж, наверно, каждому свое. Вложить ему в голову свой английский я не могу. Приходится все переводить. Но теперь у Андрея новая доктрина: я как умная собака – по глазам понимаю.

Через несколько лет он признается, что такое отношение к английскому было самой большой ошибкой в его жизни. Но это будет уже без меня…

А я продолжаю грызть гранит науки. Но мне для полного счастья не хватает слова antediluvian – допотопный. Зачем мне это слово? А вот так, захотелось. Это для меня уже высший пилотаж. Я учу его семь дней. Но зато запоминаю на всю оставшуюся жизнь.

Люди, учите английский!

Ира

Во времена «перестройки» у Андрея появляется знакомый в Париже. Он бывший наш соотечественник. До Франции он жил в Киеве, а в Париж попал в начале восьмидесятых, женившись на француженке. Потом развелся, потом… Там много чего потом. Он еще та «темная лошадка». И имя у него необычное, запоминающееся – Гия.

В Париже Гия оканчивает Луврскую школу изящных искусств и начинает заниматься арт-бизнесом. А тут как раз эпоха Горбачева – и на Западе сумасшедший спрос на советскую живопись. Бизнес прост: Гия покупает работы в Союзе и вывозит их в Париж. Кстати, именно с его легкой руки работы многих отечественных художников впервые появились в парижских галереях и на французских аукционах.

Это было время, когда только ленивый арт-дилер не занимался советским соцреализмом. Но всему приходит конец, и в середине девяностых, когда это увлечение в Париже угасает, Гия начинает возить работы в Лондон, где интерес к русской живописи еще теплится.

Обычно он отправляется из Парижа в Кале, оттуда на пароме в Дувр, и иногда перед Лондоном заезжает к нам в Бродстеирс. Просит Андрея натянуть на подрамник какой-нибудь холст, что-то подреставрировать, или оставляет несколько работ на хранение. Но Андрей этого не любит – ему кажется, что его используют.

Вскоре круг интересов Гии расширяется – во Франции бум на русских моделей. И Гия начинает возить в Париж живой товар – красивых высоких девушек из Москвы и Киева. Но к нам это не имело никакого отношения, если бы в наш дом не попала Ира.

Ира оказывается тем живым товаром, на который переключился Гия. Несмотря на то, что она предназначена для Парижа, Гия привозит ее вначале в Англию. Английскую визу получить было проще, поэтому первым пунктом назначения становится Лондон.

Гия действует по выработанной им самим схеме. В Лондоне во французском посольстве он собирается открыть Ире визу во Францию, как своей невесте. Ну, а с получением визы путь в Париж открыт. Но прежде чем обратиться за визой, ему приходится по каким-то делам срочно вернуться в Париж. По дороге в Дувр он заезжает к нам в Бродстеирс и просит Андрея дней на пять оставить у нас девушку Иру.

Вот он, поворот судьбы. Но кто ж об этом знал?