Английский дом. Интимная история

После мытья рыцаря обливали розовой водой, помогали ему выбраться из ванны на «подножную простыню», вытирали чистым полотенцем, надевали на него чулки, туфли, ночную сорочку и отправляли в постель. Если рыцарю требовалась «целебная» ванна (например после турнира), в воду добавляли алтей, просвирник, фенхель, ромашку и болиголов.

Во дворцах у королей ванны были еще лучше: уже в 1351 году королевская ванна была оборудована «двумя большими бронзовыми кранами для подачи горячей и холодной воды». Ванна Генриха VIII во дворце Хэмптон-Корт размещалась в одной из комнат башни Бейн-Тауэр. Ее наполняли из крана, вода в который поступала из источника по пятикилометровой свинцовой трубе. Инженеры Генриха совершили подвиг, проложив эту трубу под руслом Темзы. Им пришлось пуститься на подобные ухищрения, чтобы в трубе создалось давление, позволяющее воде, вопреки силе тяжести, подниматься на высоту второго этажа, где располагалась королевская ванная комната. Сама ванна была деревянная, круглая, как бочка, но высотой вполовину меньше. Изнутри ее застилали холщовой простыней, чтобы король не занозил мягкое место.

Итак, у короля имелась собственная ванная комната и личная ванна, но его подданные в основном посещали общественные бани. Вернувшиеся с Востока крестоносцы рассказывали о дарующих наслаждение турецких банях (хаммамах), в которых им довелось побывать, и уже в 1162 году в одном только лондонском районе Саутуорк открылось не менее восемнадцати общественных бань — стьюзов (англ. stews). Возможно, словом stew в просторечии называли «печь», на которой грели воду (от англ. stove), или просто-напросто пруд, где разводили рыбу. Но одно не подлежит сомнению: лондонцы эпохи Средневековья воду любили не меньше рыб.

На протяжении нескольких веков считалось, что принимать ванны опасно для здоровья. Мода на них вернулась в 1700-е благодаря королеве Каролине, которая проявляла интерес ко всем медицинским новинкам. Это ванная комната Каролины во дворце Хэмптон-Корт.

Многочисленные общественные бани Лондона были сосредоточены на южном берегу Темзы, в Саутуорке — районе увеселительных заведений, игорных домов и арен медвежьей травли. Как только в бане все было готово к приему посетителей: вода согрета, пар напущен, — на улицу выпускали специально нанятых мальчишек, которые обегали город, громко созывая клиентов. (По ночам им кричать запрещалось, чтобы не тревожить сон горожан.)

В баню ходили многие, мужчины и женщины мылись вместе. Как в наши дни сауна в странах Северной Европы, баня служила местом неформального общения. Средневековый человек, если только род его занятий не предполагал уединения, отличался общительностью и предпочитал проводить время в компании.

Общественные бани были вполне респектабельными заведениями, предлагавшими посетителям соответствующие услуги, но в их числе попадались и такие, что пользовались сомнительной репутацией, чем-то напоминая современные массажные салоны, работающие в круглосуточном режиме. Некий благонравный монах, посетивший общественные бани в 1390-е годы, не скрывал своего возмущения: «В ваннах сидят голые, с другими голыми, а что творится в темноте, об этом я лучше умолчу». В средневековых песнях и рассказах купание в ванне часто связано с эротикой. Отважному непоседе сэру Ланселоту разные дамочки, которых он спасал от неприятностей, частенько предлагали ванну или массаж. Как и его современный «коллега» Джеймс Бонд, мылся он, как правило, в компании прекрасной соблазнительницы. Из текста литературного произведения не всегда можно понять, что стояло за обращенным к мужчине предложением женщины принять ванну: простое гостеприимство или похоть. Однако в «Романе о Розе» XIII века намерение выражено недвусмысленно. Одна из героинь, старуха, предостерегает юного героя: «Я знаю, что пройти вам суждено сквозь пламя, что все сущее сжигает. Вы искупаетесь в том чане, где нежных дам Венера омывает… но прежде чем купаться, должны вы снарядиться, как скажу. Опасен этот чан для юноши, который не искушен советом»[50].

К XVI веку репутация общественных бань была окончательно и бесповоротно запятнана, и слово «баня» стала синонимом борделя. В георгианскую эпоху бордели часто называли бэньоз (англ. bagnios от ит. bango — «баня», «ванна»), хотя туда приходили вовсе не мыться. На бани часто ссылались во время средневековых бракоразводных процессов: факт посещения одним из супругов bagnios мог служить доказательством его измены.