Английский дом. Интимная история

С приходом к власти Тюдоров в стране воцаряются мир и процветание, а вместе с ними в кругах аристократов растет потребность в помещениях для приятного времяпрепровождения. В таких величественных особняках елизаветинского периода, как, например, Хардвик-холл, имелось три просторных помещения: парадный зал, длинная галерея и покой для уединения. Каждое из них, по сути дела, служило гостиной.

В парадном зале — комнате с высокими потолками и великолепным интерьером — принимали гостей, устраивали церемонии и балы. Хозяйка дома Бесс Хардвик, графиня Шрусбери, восседала на похожем на трон кресле под балдахином и выслушивала от гостей комплименты. В расположенной рядом огромной длинной галерее, предназначенной для «оздоровительного моциона», приглашенные разминали ноги и любовались фамильными портретами (в Хардвике их было тридцать семь). Вот и Томас Говард[80] «с удовольствием» прохаживался по длинной галерее своего дома, восхищаясь развешанными на стенах портретами «благородных друзей». Эти портреты ежедневно напоминали ему о том, что он человек с большими связями. Но галерея служила и еще одной важной цели: сюда удалялись для конфиденциальной беседы. Это было единственное в елизаветинском доме место, где можно было поговорить, не опасаясь быть подслушанным кем-нибудь из его многочисленных обитателей.

В Хардвике покой для уединения был доступен не для всех. Члены семьи пользовались им для общения с особо близкими гостями или просто для отдыха. Со временем помпезный парадный зал елизаветинского дома ушел в прошлое, а покой для уединения сохранился, в викторианскую эпоху превратившись в большую гостиную.

На примере Хардвик-холла можно наблюдать, как комнаты постепенно начинают приобретать те или иные особенности. Эти метаморфозы набирают силу в XVIII веке: в английском доме появляются музыкальная комната, библиотека и салон. В XIX веке к ним добавляются курительная и бильярдная для джентльменов, «утренняя комната» (небольшая столовая, примыкающая к кухне) для леди и зимний сад для тех и других.

В XX веке общая комната возвращается в типовые дома в виде гостиной-столовой, а в дома свободной планировки — в виде комнаты для отдыха (англ. lounge). Первым свидетельством того, что многоцелевая комната снова вошла в моду, стали так называемые студии, облюбованные для себя нью-йоркской богемой начиная с 1900 года. Идея быстро прижилась в городе. «Дама, желающая снять квартиру, побывала в студии господина художника», — гласил заголовок статьи в журнале «Брикбилдер» за 1912 год. Посетительница решила, что нашла «идеальное место для soiree[81]. Здесь можно и работать, и выставлять картины. Вот бы ей такую же квартиру! Она стала бы устраивать здесь приемы с чаем и музыкой. Не жилье, а мечта! Дама немедленно принялась подыскивать себе студию».

Общей чертой комнат универсального назначения было то, что в них допускались посторонние, поэтому хозяева не жалели сил, чтобы показать свое жилище в наилучшем виде. В эпоху Тюдоров, принимая у себя короля, королеву или других высокопоставленных особ, владельцы дома отводили им лучшие комнаты. Чем дальше вы проникали внутрь дома, тем изысканнее становился интерьер комнат; наиболее пышные внутренние покои могли увидеть только самые важные гости. В более поздние — и более демократичные — времена для приема гостей стали отводить всего одну, в крайнем случае две комнаты, но и тогда их, в ущерб остальным помещениям, старались обставить как можно богаче. Вот почему в тюдоровском доме самым ценным предметом мебели, порой стоившим дороже, чем все остальные вместе взятые, была большая супружеская кровать (в наши дни таковым обычно является диван или обеденный стол).

В правление Тюдоров высшую ступень социальной лестницы занимали лорды (в XVI веке их насчитывалось не более 35). Ниже располагались джентльмены и горожане, а также крестьяне (йомены) и работники. В 1577 году Уильям Харрисон дал определение каждому из этих четырех сословий, описав его роль в обществе. Работники и слуги, например, не имели «ни права голоса, ни влияния». Каждый человек твердо знал свое место в иерархии общества и обставлял жилище в соответствии со своим общественным положением.