Английский дом. Интимная история

Однако планировка средневекового замка еще долгое время хранила верность старому доброму обычаю, согласно которому хозяин и хозяйка дома каждый вечер ужинали в главном зале. Его стены, в которых стали прорезать окна, обшивали резными деревянными панелями, и хотя хозяин появлялся здесь от случая к случаю, для него на специально устроенное возвышение ставили стол. (В старинных зданиях университетов Оксфорда и Кембриджа и сегодня можно видеть такие платформы, на которых стоят столы для профессоров. Студенты обедают в нижней части зала.) Через эркерные окна на возвышение лился свет. Стены вокруг особенно старательно штукатурили и белили. В результате хозяин с семьей сидели как на сцене, а все остальные должны были взирать на них снизу вверх и молча восхищаться.

В доме семьи со скромным достатком вокруг стола стояли табуреты (сиденья без спинок) для гостей и кресло (сиденье со спинкой и подлокотниками) – для главы дома. В современном английском языке сочетание chairman of the board (дословно: человек, сидящий за столом на стуле) означает «председатель совета директоров» или «председатель правления». Действительно, в старину самую важную персону за обедом усаживали во главу стола на стул или кресло; всем остальным полагались табуреты. До сих пор у присяжных в зале суда есть «скамьи», профессор ищет «места» на кафедре, а кандидат в совет директоров компании претендует на «кресло» в правлении.

Обеденный стол, стоящий на возвышении, сервировали с особым старанием. «Следи, чтобы столовое белье было душистым и чистым, столовые ножи начищены до блеска, а ложки чисто вымыты, – наставляет слугу средневековая книга. – В носу не ковыряй, сопли не роняй, носом не шмыгай и громко не сморкайся, не то господин твой услышит». Граф Монтегю, живший в елизаветинскую эпоху, требовал, чтобы слуга, прежде чем положить на стол салфетку, нож и ложку, сгибался перед ним в поклоне.

В противоположном от возвышения конце зала ставили изящную резную ширму, скрывавшую вход на кухню и в кладовые, где хранились вино и хлеб. В продуктовой кладовой, она же буфетная, особый слуга резал хлеб. Джон Расселл в своей книге наставлений для молодых слуг, изданной в XV веке, рекомендует держать в буфетной три ножа: один – чтобы нарезать хлеб, второй – чтобы срезать хлебную корку, третий, «самый острый», – чтобы «делать тренчеры». Словом «тренчер» называли кусок черствого хлеба, вырезанный из подгорелой нижней части буханки и служивший одноразовой тарелкой. Более вкусную верхнюю корочку с удовольствием съедали хозяин и гости. Отсюда пошло английское выражение upper crust (дословно «верхняя корка»), обозначающее нечто отличное, первоклассное.

Едва достигнув расцвета, главный зал начал медленно клониться к закату. И хозяева, и слуги стали питаться в других помещениях дома. Традиция коллективной трапезы дольше всего продержалась в сельских уголках страны. Вот воспоминания фермера из Дербишира, записанные в 1898 году, – словно луч прожектора, прорезающий темноту, они помогают нам увидеть картину жизни более чем столетней давности. «Хозяин и члены семьи сидели за столом возле камина, а слуги – за длинным столом на противоположном конце комнаты. Сначала хозяин отрезал по куску мяса для членов семьи, а то, что осталось, передавал слугам… Мужчины располагались за столом строго по ранжиру: кто старше, тот ближе к хозяину, и каждый знал свое место». Фермер описал давно канувший в небытие мир строгого порядка, полный своеобразной гармонии.

Шли столетия. Для современников викторианской эпохи главный зал средневекового дома стал символом доброй старой Англии. Он приобретал особенно привлекательные черты на удручающе унылом фоне окружавшей их действительности – с заводами, где им приходилось трудиться в ужасных условиях, с густыми, как гороховый суп, лондонскими туманами. И в этот зал попытались вдохнуть новую жизнь – правда, теперь коллективный ужин со слугами уступил место выставке антиквариата или в крайнем случае вечернему чаепитию.