Английский язык с Энтони Хоупом. Узник Зенды / Anthony Hope. The Prisoner Of Zenda

In return for this narrative, George regaled me with a great deal (в обмен на этот рассказ Джордж попотчевал меня огромным количеством) of what he called “inside information” (known only to diplomatists) (того, что он называл «информацией для внутреннего /пользования/» (известной только дипломатам)), as to the true course of events in Ruritania, the plots and counterplots (что до истинного хода событий в Руритании, о заговорах и контрзаговорах). In his opinion, he told me, with a significant nod (по его мнению – поведал он мне, важно кивнув), there was more to be said for Black Michael than the public supposed (о Черном Михаэле можно было рассказать больше, чем предполагала общественность); and he hinted at a well-founded suspicion that the mysterious prisoner of Zenda (и намекнул на весьма обоснованное подозрение, что таинственный узник /замка/ Зенды), concerning whom a good many paragraphs had appeared, was not a man at all (относительно которого появилось множество сообщений в газетах, вообще был не мужчиной; paragraph – абзац, параграф; газетная заметка), but (here I had much ado not to smile) a woman disguised as a man (а (тут мне стоило большого труда не улыбнуться) женщиной, переодетой в мужчину; ado – суета, хлопоты; затруднение); and that strife between the King and his brother (и что соперничество между королем и его братом) for this imaginary lady’s favour was at the bottom of their quarrel (за расположение этой воображаемой дамы было подлинной причиной их ссоры; bottom – дно, днище; причина).

“Perhaps it was Madame de Mauban herself,” I suggested (может быть, это была сама госпожа де Мобан, – предположил я).

“No!” said George decisively, “Antoinette de Mauban was jealous of her (нет! – сказал Джордж решительно, – Антуанетта де Мобан ревновала к ней), and betrayed the duke to the King for that reason (и выдала герцога королю по этой причине). And, to confirm what I say (и вот подтверждение того, о чем я говорю), it’s well known that the Princess Flavia (хорошо известно, что принцесса Флавия) is now extremely cold to the King, after having been most affectionate (теперь совершенно охладела: «стала чрезвычайно холодна» к королю, а до того была весьма ласкова).”

In return for this narrative, George regaled me with a great deal of what he called “inside information” (known only to diplomatists), as to the true course of events in Ruritania, the plots and counterplots. In his opinion, he told me, with a significant nod, there was more to be said for Black Michael than the public supposed; and he hinted at a well-founded suspicion that the mysterious prisoner of Zenda, concerning whom a good many paragraphs had appeared, was not a man at all, but (here I had much ado not to smile) a woman disguised as a man; and that strife between the King and his brother for this imaginary lady’s favour was at the bottom of their quarrel.

“Perhaps it was Madame de Mauban herself,” I suggested.

“No!” said George decisively, “Antoinette de Mauban was jealous of her, and betrayed the duke to the King for that reason. And, to confirm what I say, it’s well known that the Princess Flavia is now extremely cold to the King, after having been most affectionate.”

At this point I changed the subject (с этого момента я переменил тему; point – точка; момент /времени/), and escaped from George’s “inspired” delusions (и избежал «вдохновенных» заблуждений Джорджа). But if diplomatists never know anything more (но если дипломаты никогда не узнают ничего больше) than they had succeeded in finding out in this instance (чем им удалось выяснить в этом случае; instance – пример, образец; случай), they appear to me to be somewhat expensive luxuries (я буду считать их: «они покажутся мне» чем-то вроде дорогостоящего излишества: «дорогостоящей роскоши»).