Английский язык с Марком Твеном. Принц и нищий / Mark Twain. The Prince and the Pauper

Hendon was touched (Хендон был тронут). The water welled to his eyes (вода = слезы хлынули к его глазам), yet at the same time (и в то же время) the grisly humor of the situation (мрачный юмор ситуации) and circumstances (и обстоятельств) so undermined his gravity (так подорвали его серьезность) that it was all he could do (что это было все, что он мог сделать) to keep some sign of his inward mirth (чтобы удержать какой-либо признак его внутреннего веселья) from showing outside (от показывания наружу). To be suddenly hoisted (быть внезапно вознесенным), naked and gory (раздетым и окровавленным), from the common stocks (из обычных колодок) to the Alpine altitude and splendor (на альпийскую высоту и великолепие) of an earldom (графского звания), seemed to him the last possibility (казалось ему последней возможностью) in the line of the grotesque (в череде гротеска). He said to himself (он сказал себе), 'Now am I finely tinseled, indeed (теперь я отменно украшен, действительно; to tinsel — украшать мишурой)! The specter-knight (призрачный рыцарь) of the Kingdom of Dreams and Shadows (Королевства сновидений и теней) is become a specter-earl (стал призрачным графом)! — a dizzy flight (головокружительный взлет) for a callow wing (для неоперившегося крыла)! An this go on (если так пойдет: «это продолжится»; to go on — продолжаться: «идти дальше»), I shall presently be hung (я скоро буду увешан; to hang — висеть, повесить) like a very May-pole (как майский шест) with fantastic gauds (фантастическими безделушками) and make-believe honors (и выдуманными почестями). But I shall value them (но я буду ценить их), all valueless as they are (все ничего не стоящие как они есть = хоть они ничего и не стоят), for the love that doth bestow them (ради любви, которая дарует их). Better these poor mock dignities (лучше эти жалкие потешные звания) of mine (мои), that come unasked (которые приходят непрошеными) from a clean hand (из чистой руки) and a right spirit (и правильного духа), than real ones (чем настоящие /звания/) bought by servility (купленные сервильностью; to buy — купить) from grudging and interested power (у завистливой и корыстной власти).'

The dreaded Sir Hugh (грозный сэр Хью; to dread — страшиться) wheeled his horse about (развернул своего коня; to wheel — поворачивать), and, as he spurred away (и, пока он пришпоривал /коня/ прочь), the living wall divided silently (живая стена расступилась безмолвно) to let him pass (чтобы дать ему пройти), and as silently closed together again (и так же безмолвно сомкнулась вместе снова). And so remained (и так осталась); nobody went so far as to venture (никто не пошел так далеко, чтобы отважиться на) a remark in favor of the prisoner (замечание в пользу узника), or in compliment to him (или в похвалу ему); but no matter (но /это не имело/ никакого значения), the absence of abuse (отсутствие оскорблений) was a sufficient homage (было достаточным почитанием) in itself (само по себе). A late comer (один поздно пришедший) who was not posted (который не был осведомлен) as to the present circumstances (о настоящих обстоятельствах), and who delivered a sneer (произнес издевательство) at the 'impostor' (в адрес «самозванца») and was in the act (и был в действии = собирался) of following it (сопроводить его) with a dead cat (дохлой кошкой), was promptly knocked down (был живо сбит с ног; to knock — стучать) and kicked out (и выкинут; to kick — бить, пинать), without any words (без каких-либо слов), and then the deep quiet (и тогда глубокая тишина) resumed sway (возобновила господство = возобладала) once more (снова).

grisly [`grızlı], grotesque [grqu`tesk], gaud [gO:d]