Английский пациент

Примерно через каждый час он останавливался, смачивал защитные очки собственной слюной и протирал их рукавом рубашки. Снова сверившись с картой, он окончательно решил, что надо сначала направляться к Адриатике, потом на юг. Почти все войска сосредоточены теперь у северных границ Италии. Путь они так и остаются там, за его спиной.

Он въехал в Кортону под пронзительный рев мотоцикла, подрулил к дверям церкви, спешился и вошел. Статуя там была, обнесенная лесами. Он хотел поближе рассмотреть ее лицо, но теперь у него нет автомата с прицелом, а лезть по лесам не хватит сил – точнее, гибкости. Он чувствовал себя жестким, как металлический штифт, и побродил внизу, словно не мог войти в свой собственный дом. Затем провел мотоцикл вниз по ступенькам крыльца. И пустил его накатом через разрушенные виноградники по направлению к Ареццо.

У города Сансеполькро он опять выбрал извилистый путь наверх. Горы затянуло довольно-таки плотной дымкой, и пришлось ехать на минимальной скорости. Бокка-Трабария112. Ему было холодно, но он старался об этом не думать. Наконец, дорога поднялась над слоем тумана, который остался позади, словно постель.

Он обогнул Урбино, где немцы сожгли всех лошадей. Сражения в этом районе длились около месяца, сейчас же он пробуравил его насквозь за немногие минуты, узнавая только храмы Черной Мадонны. Война сделала похожими все большие и малые города.

Он подъехал к побережью в Габичче Маре, где в мае 1944 года видел Деву Марию, выходящую из воды. Ночлег себе решил устроить на холме, откуда были видны скалы и морe, недалеко от того мыса, где когда-то эта статуя встречала восход. Так закончился первый день его возвращения домой.

* * *

Дорогая Клара – дорогая маман!

«Маман» – французское слово, очень широко употребительное, означает «объятия». Очень личное слово, но его можно выкрикивать на публике. Что-то успокаивающее и вечное, словно плавучий дом. Хотя я знаю, что тебе больше по душе каноэ. Ты можешь свернуть в любую сторону или вплыть в устье любого ручья, затрачивая на это считанные секунды. Ты по-прежнему независима. До сих пор одна. И вправду, нет такого плавучего дома, который помог бы человеку разделить ответственность за все, что его окружает. Это мое первое письмо к тебе за все минувшие годы, Клара, но я не очень – то большой мастер писать письма. Последние месяцы я провела с тремя мужчинами, и мы редко разговаривали, только по необходимости или по случайности. Так что я отвыкла разговаривать, и особенно с женщинами, считай это моей первой попыткой.

На дворе стоит год 194… Представляешь? На секунду я забыла. Но я помню месяц и дату. Нынче как раз тот день, когда мы услышали, что сбросили эти бомбы на Японию, и у нас у всех такое чувство, будто наступил конец света. Теперь я поняла, что личное всегда будет в состоянии войны с общественным. И если мы сможем дать этому разумное объяснение, мы сможем объяснить все.

Патрик умер во Франции, на голубятне. В семнадцатом и восемнадцатом столетиях во Франции строили огромные голубятни, иногда даже больше домов. Примерно вот такие:

Горизонтальная линия на уровне примерно двух третей высоты от пола обозначает карниз от крыс – чтобы крысы не запрыгивали, а голуби были в безопасности. В безопасности, как в голубятне. Святое место. Во многом похожее на церковь. Место, где находят утешение. Патрик умер в таком месте.

* * *