Английский с Эдгаром По. Падение дома Ашеров

Dark draperies hung upon the walls (темные ткани висели на стенах; to hang). The general furniture was profuse, comfortless, antique, and tattered (общая = основная мебель была массивной, неудобной, древней и обшарпанной). Many books and musical instruments lay scattered about (многочисленные книги и музыкальные инструменты лежали разбросанные вокруг; to lie – лежать), but failed to give any vitality to the scene (но не могли придать какой бы то ни было живости этой сцене; to fail – не смочь, не суметь, потерпеть поражение). I felt that I breathed an atmosphere of sorrow (я чувствовал, что дышу: «дышал» атмосферой печали; to feel – чувствовать). An air of stern, deep, and irredeemable gloom hung over and pervaded all (атмосфера суровой, глубокой и неодолимой мрачности нависала надо /всем/ и пронизывала все; to redeem – выкупать /заложенные вещи и т. п./; выплачивать /долг по закладной/; возвращать, восстанавливать; обретать вновь, получать обратно; искупать /вину, грехи).

Dark draperies hung upon the walls. The general furniture was profuse, comfortless, antique, and tattered. Many books and musical instruments lay scattered about, but failed to give any vitality to the scene. I felt that I breathed an atmosphere of sorrow. An air of stern, deep, and irredeemable gloom hung over and pervaded all.

Upon my entrance, Usher arose from a sofa on which he had been lying at full length (при моем появлении Ашер встал с дивана, на котором он лежал в полный рост: «длину»; entrance – вход; to arise – вставать), and greeted me with a vivacious warmth which had much in it, I at first thought, of an overdone cordiality (и приветствовал меня с живой теплотой, в которой было много, как я сперва подумал, преувеличенной сердечности) – of the constrained effort of the ennuyé man of the world (принужденного усилия скучающего светского человека: «человека мира»). A glance, however, at his countenance, convinced me of his perfect sincerity (впрочем, один взгляд на его лицо убедил меня в его совершенной искренности; however – однако, впрочем).

Upon my entrance, Usher arose from a sofa on which he had been lying at full length, and greeted me with a vivacious warmth which had much in it, I at first thought, of an overdone cordiality – of the constrained effort of the ennuyé man of the world. A glance, however, at his countenance, convinced me of his perfect sincerity.