Читаем Английский с улыбкой. Брет Гарт, Стивен Ликок. Дефективный детектив полностью

I followed him quickly to the landing (я быстро проследовал за ним на лестничную площадку) and saw that he disappeared down the stairs (и увидел, как, /спустившись/ по лестнице, он исчез внизу). With my mind full of the robbery (поскольку мозг мой был занят: «заполнен» кражей), the incident made a singular impression upon me (происшествие весьма меня обеспокоило; to make an impression – производить впечатление; singular – единственный; исключительный, необыкновенный). I knew my friend’s habit of hasty absences from his room in his moments of deep inspiration (я знал привычку моего друга поспешно исчезать из своей квартиры в минуты высочайшего вдохновения; absence – отсутствие, отлучка; deep – глубокий; крайний, чрезвычайный); it was only too probable (было весьма вероятно; only too – очень, чрезвычайно) that, with his powerful intellect and magnificent perceptive genius concentrated on one subject (что, сконцентрировав свой могучий интеллект и изумительную проницательность на чем-то одном: «на одной теме»; magnificent – величественный; отличный, прекрасный /разг./), he should be careless of his own belongings (он мог небрежно относиться к своему собственному имуществу; to be careless – быть небрежным /с чем-л., в чем-л./), and no doubt even forget to take the ordinary precaution of locking up his drawers (и, без сомнения, даже позабыть принять обычные меры предосторожности /состоящие в том, чтобы/ запереть ящики письменного стола).


I followed him quickly to the landing and saw that he disappeared down the stairs. With my mind full of the robbery, the incident made a singular impression upon me. I knew my friend’s habit of hasty absences from his room in his moments of deep inspiration; it was only too probable that, with his powerful intellect and magnificent perceptive genius concentrated on one subject, he should be careless of his own belongings, and no doubt even forget to take the ordinary precaution of locking up his drawers.

I tried one or two and found that I was right (я попробовал /открыть/ один-другой и обнаружил, что был прав), although for some reason I was unable to open one to its fullest extent (хотя почему-то мне не удалось: «я был неспособен» открыть один /из них/ полностью; for some reason – по какой-то причине, почему-то; to the full extent – в полной мере, на всю длину; extent – протяженность). The handles were sticky, as if some one had opened them with dirty fingers (ручки были липкими, как будто кто-то открывал их грязными руками). Knowing Hemlock’s fastidious cleanliness (зная особенную чистоплотность Хемлока; fastidious – привередливый, брезгливый), I resolved to inform him of this circumstance (я решил сообщить ему об этом обстоятельстве), but I forgot it, alas! until – but I am anticipating my story (но забыл об этом, увы! пока не… но не будем торопить события: «но я опережаю свой рассказ»; to forget; to anticipate – ускорять, приближать /наступление чего-л./; опережать).

Перейти на страницу:

Все книги серии Метод чтения Ильи Франка [Английский язык]

Похожие книги

Агония и возрождение романтизма
Агония и возрождение романтизма

Романтизм в русской литературе, вопреки тезисам школьной программы, – явление, которое вовсе не исчерпывается художественными опытами начала XIX века. Михаил Вайскопф – израильский славист и автор исследования «Влюбленный демиург», послужившего итоговым стимулом для этой книги, – видит в романтике непреходящую основу русской культуры, ее гибельный и вместе с тем живительный метафизический опыт. Его новая книга охватывает столетний период с конца романтического золотого века в 1840-х до 1940-х годов, когда катастрофы XX века оборвали жизни и литературные судьбы последних русских романтиков в широком диапазоне от Булгакова до Мандельштама. Первая часть работы сфокусирована на анализе литературной ситуации первой половины XIX столетия, вторая посвящена творчеству Афанасия Фета, третья изучает различные модификации романтизма в предсоветские и советские годы, а четвертая предлагает по-новому посмотреть на довоенное творчество Владимира Набокова. Приложением к книге служит «Пропащая грамота» – семь небольших рассказов и стилизаций, написанных автором.

Михаил Яковлевич Вайскопф

Языкознание, иностранные языки
Нарратология
Нарратология

Книга призвана ознакомить русских читателей с выдающимися теоретическими позициями современной нарратологии (теории повествования) и предложить решение некоторых спорных вопросов. Исторические обзоры ключевых понятий служат в первую очередь описанию соответствующих явлений в структуре нарративов. Исходя из признаков художественных повествовательных произведений (нарративность, фикциональность, эстетичность) автор сосредоточивается на основных вопросах «перспективологии» (коммуникативная структура нарратива, повествовательные инстанции, точка зрения, соотношение текста нарратора и текста персонажа) и сюжетологии (нарративные трансформации, роль вневременных связей в нарративном тексте). Во втором издании более подробно разработаны аспекты нарративности, события и событийности. Настоящая книга представляет собой систематическое введение в основные проблемы нарратологии.

Вольф Шмид

Языкознание, иностранные языки / Языкознание / Образование и наука