Английский транзит. Путевые впечатления

В Соединённое Королевство я смоталась на три дня – как к себе домой. Английская приятельница Джоун встретила меня в аэропорту и настояла на том, чтобы я ночевала у неё, а не в гостинице. Стоял сентябрь, золотая английская осень. Джоун, наслышанная о страстных русских грибниках, наконец-то осуществила свою давнюю мечту самолично поучаствовать в грибосборе. Мы отправились в симпатичный лесок недалеко от дома Джоун в графстве Суррей и за час насобирали мешочек только что вылупившихся, аккуратных и крепких белых грибов. Редкие англичане, встречающиеся нам на лесных дорожках, смотрели на нас кто с ужасом, а кто с презрением. Дома у Джоун я приготовила простенький грибной суп. Счастью Джоун, приобщённой к загадочному миру русской грибной души, не было предела.

Собеседование со мной проводил пожилой лысоватый английский джентльмен, начальник планово-экономического отдела. Беседовали больше часа. Не расположенный шутить, джентльмен был неулыбчив и допрашивал меня со всею серьёзностию. Прежде всего он заметил, поглядывая на лежащую перед собой копию моего резюме: «У Вас два высших образования, и ни одно из них даже отдалённо не связано с Вашей нынешней профессией. Как Вам удалось столь успешно переквалифицироваться из географа и специалиста по туризму в инженеры-плановики?» «Может быть, мне это удалось благодаря моему гибкому уму и умению быстро учиться и воспринимать всё новое?», – бодро и как бы полушутя предположила я в ответ, мило улыбнувшись. Но похоже, англичанин, не оценил моего чувства юмора, продолжая разговор с каменным лицом.

«Расскажите, как бы Вы построили детальный график проектирования нефтяной станции», – потребовал он. «Знаете, по части детального проектирования я не совсем сильна. А вот про график строительства такой станции рассказать могу». Собеседующий взглянул на меня с любопытством и снисходительно кивнул. О, про все этапы стройки я могла бы рассказать, разбуди меня среди ночи – годы жизни в строительном вагончике не прошли даром. К концу собеседования англичанин выглядел несколько менее сурово, сказав: «Нам не хватает сотрудников с подобным практическим опытом. Большинство наших плановиков никогда за пределы офиса не выбирались и стройки настоящей в глаза не видели. Возможно, мы сделаем Вам предложение о работе».

Вероятность переезда в Великобританию я серьёзно не воспринимала. Даже если мне действительно предложат работу в Англии, придётся отказаться. Мой муж, конечно же, не согласится ехать в чужую страну на постоянное место жительства.

И мы с Солнцевым отправились в ознакомительное путешествие на север, в город Коряжму Котласского района Архангельской области.

Коряжма: условия работы

Всё время нашего пребывания в Коряжме к нам был приставлен провожатый Анатолий, добродушный усатый мужичок средних лет с круглым брюшком и автомобилем. Он встретил на вокзале наш поезд из Москвы, отвёз нас в гостиницу и затем три дня возил нас по окрестностям и на встречи с моими будущими коллегами.

В воздухе устойчиво витал тяжёлый химический запах. Он преследовал нас повсюду – в гостинице и на улицах города. Обыватели Коряжмы, должно быть, давно принюхались к этой амтосфере, создаваемой своими градообразующими предприятиями. В городе работали два гигантских промышленных объекта – целлюлозно-бумажный комбинат и химический завод, производящий лакокрасочные материалы, реагенты и эмульгаторы.

Не считая химической ауры, с виду это был город как город, не хуже и не лучше тысячи других российских провинциальных городков. В летописях населённый пункт Коряжмы был известен с 1535-го года, когда два монаха Лонгин и Симон основали новую обитель в тихом укромном местечке на берегах между рек Вычегда и впадающей в неё речушки Коряжемки. Говорят, что такое ласковое название речки произошло от местного говора – «коряжинами» поморы называли затонувшие в воде стволы деревьев с сучьями и сгнившие брёвна.

Со временем обитель разрослась в известный на всю Россию Николо-Коряжемский мужской монастырь. Вокруг монастыря, обладавшего большими земельными угодьями, появлялись новые поселения, кипела хозяйственная деятельность. Монастырь был духовным и экономическим центром на десятки километров вокруг. Пока в 1917-м году его не прикрыли большевики, расстреляв или сослав в лагеря всё коряжемское духовенство.