Англо-бурская война. 1899-1902

Последовавший сложный, хаотичный, скверный бой так же трудно описывать, как было трудно, вне сомнения, им руководить. Бурский фронт составлял примерно семь-восемь миль. По фронту цепочкой шли холмы. Они создавали огромный полукруг, в котором наши части наступали по хорде. С этой позиции буры имели возможность поливать британцев перекрестным огнем, который с течением дня неуклонно становился все интенсивнее. С утра наши сорок два орудия сохраняли превосходство. Пушки работали бешено, хотя и недостаточно точно, что, вероятно, объясняется ошибками рефракции, которые, говорят, обычны в прозрачном воздухе равнины. Представляется, что нашему огню не хватало концентрации. В отдельные моменты боя все британские батареи стреляли по разным пунктам бурского полукруга. Иногда почти на час орудия буров замолкали, но только для того, чтобы потом заработать с новой силой и такой точностью, что наше уважение к их подготовке заметно возросло. Огромные снаряды (самые большие, какие когда-либо обрушивались на поле боя) выпускались с расстояния, недоступного для наших пятнадцатифунтовых орудий, и заволакивали британские батареи дымом и огнем. Одна находившаяся на холме Пепворт огромная пушка «крезо», стрелявшая 96-фунтовыми снарядами на четыре мили, и несколько 40-фунтовых гаубиц перевесили наши полевые орудия. В тот день мы не только получили суровый урок, того, что тяжелые пушки, труд и воля могут переломить ход событий на поле боя, но и узнали, что наш противник (да будет это зафиксировано к стыду британского Управления вооружений) лучше знаком с современными разработками оружия. Буры показали нам и самые большие, и самые маленькие снаряды из тех, что использовались до сих пор. Хорошо бы на месте наших артиллеристов оказались ответственные чиновники. Пусть бы им в лицо засвистели дьявольские однофунтовые снаряды, которые пулемет «виккерс-максим», как огромная дробилка, изрыгает непрерывной очередью!

Вплоть до семи часов наша пехота не продемонстрировала решительности в наступлении. Имея перед собой такой громадный рубеж и так много высот, занятых противником, было трудно решить, куда двигаться и не стоит ли превратить атаку в простую разведку боем. Однако вскоре после семи буры сами разрешили этот вопрос, энергично ударив по Гримвуду и правому флангу. Они быстро окружали его, стреляя из полевых орудий, «максимов» и винтовок. Из центральной колонны полк за полком отправляли на усиление правого фланга. Гордонцев, девонцев, манчестерцев и три батареи послали на освобождение Гримвуда, а 5-й уланский полк, действуя в качестве пехоты, помогал ему держаться.

В девять часов наступило затишье. Однако не вызывало сомнений, что свежие отряды и дополнительные орудия непрерывно подтягиваются к линии огня. Бой начался снова с удвоенной силой. Три передовых батальона Гримвуда отступили, оставив гряду, которую удерживали в течение пяти часов. Причиной отступления явилась не их неспособность далее держать позицию, а донесение, полученное сэром Джоржем Уайтом от полковника Нокса, командующего в Ледисмите. В донесении говорилось, что враг, по всей видимости, готовится штурмовать город с другой стороны. Батальоны Гримвуда пересекли открытое пространство в некотором беспорядке и понесли тяжелые потери. Погибших было бы много больше, если бы 13-я батарея полевой артиллерии (а за ней на небольшом расстоянии следовала 53-я) не бросилась вперед, стреляя шрапнелью, чтобы прикрыть отступление пехоты. Среди разрывов 96-фунтовых снарядов и треска маленьких дьявольских однофунтовиков, под перекрестным ружейным огнем отважные батареи Эбди и Докинса развернули орудия, отстреливались направо и налево, вспыхивая ослепительным огнем посреди груд тел убитых солдат и лошадей. Огонь был настолько интенсивным, что орудия закрывала пыль, которую поднимали пулеметные очереди. Затем, когда работа была завершена и пехота перебралась за гряду, прикрывающие орудия развернулись и отправились за ней. Пало столько лошадей, что две пушки пришлось оставить. Позже их удалось забрать благодаря отваге капитана Твайтса. Действия этих батарей – единственное светлое пятно этого дня. С поразительным хладнокровием и мужеством артиллеристы помогали друг другу, отходя попеременно после того, как пропустили отступающую пехоту. 21-я батарея (Блевитта) тоже отличилась стойкостью, прикрывая отступление кавалерии, а 42-я (Гоулбернса) понесла самые тяжелые потери. В общем, слава, выпавшая в тот день на нашу долю, в основном принадлежала артиллеристам.