Аня де Круа

Разлив и выпив по первой, русский крякнул и потребовал:

– А теперь, рассказывай! Что к чему! Но! Сначала есть вопросы про этот твой спектакль. Ты любишь масштаб, я знаю. Но это место для нас безопасное? Там, куда ты “уронил” самолет? Что это?

– Вся эта земля принадлежит одному старому фермеру. Когда-то очень давно, я помог ему выплатить долг за нее и сегодня он считает, что обязан мне. Этот дом, кстати, тоже принадлежит ему. Никто не знает и никогда не сможет найти связь между нами. Поэтому, здесь безопасно, – пояснил Де Круа, – а там, куда упал самолет точно никого не было – место глухое и по моему приказу он проследил, чтобы туда в этот момент ни единая душа не забрела. Так что, спектакль обошелся без жертв.

– А на счет этого? Может, надо было подкинуть жертву? Чтобы тебя не искали?

– Нет, я думал об этом. Мне понадобилось это представление, чтобы выиграть неделю, потом я хочу “воскреснуть”. А при таком повороте событий, мое появление будет вполне естественным.

Пока Де Круа рассказывал, Борис снова наполнил рюмки:

– Ну, давай, еще по одной! – одним махом осушив рюмку, русский закинул в свой огромный рот лягушачью лапку и зажмурился от удовольствия. Ровно кот, поевший рыбы. Глядя на этого добряка сейчас, никогда не подумаешь, что раньше он числился в международном розыске за несколько жестоких убийств, которые потрясли Россию.

– А теперь расскажи, что за кашу ты заварил?

– Знаешь, ничего не изменилось. Как всегда, деньги толкают людей на непредвиденные поступки, – Гай поднялся с мягкого кресла и отошел к окну, из которого открывался неповторимый вид на пропасть. Вдали все еще был виден дым горящего самолета, – все просто. Меня шантажируют. Несколько дней назад я был в Москве. Там, по стечению обстоятельств, мне пришлось наказать нескольких подонков за серьезное преступление. Бывшие же друзья моей семьи наняли детектива, который следил за мной и зафиксировал факт моего присутствия там. Теперь я должен в кратчайшие сроки найти в России компромат на себя и уничтожить. Иначе… Будут сложности.

– Хм… А эта не та история с тремя пацанами, которые избили некую девушку?

Гай даже не повернулся.

– Послушай, я вот одного не могу понять, а тебя-то что связывает с этими малолетками? Или… все дело в пострадавшей? В девушке?

Де Круа продолжал молчать. Он не хотел разговаривать на эту тему, а при воспоминании об Анне, что-то сильно сживалось у него в груди. Сейчас он бы отдал все, чтобы помчатся к ней. Но, не мог. Он должен дождаться утра.

– А ты совсем не изменился, волк одиночка. Если б я не знал тебя так хорошо, – русский только больше развалился в кресле, – еще мальчишкой там, в легионе, ты был таким же импульсивным! Надо же, влюбился! И понеслась… Разборки, шантаж, крушение самолета и теперь секретная операция по возвращению в Россию, – Борис хлопнул своей медвежьей лапищей по своему же колену, – эх, за это я тебя и люблю! С тобой никогда не бывает скучно! А помнишь, как ты меня спас?

Борис ударился в воспоминания. Тогда, двадцать один год назад, когда дядя забрал Гая к себе в Иностранный легион, русский познакомился  с тогда еще угрюмым и молчаливым пацаном. Он всех сторонился. Никто в легионе не знал кто он, не знал его историю и вообще не понимали, что делает этот сопляк здесь, ведь по закону несовершеннолетних туда не брали.

Борису тогда было плевать, он приехал в легион не служить, а прятаться от властей. Сменить имя. Он бежал со своей родины, так как там на него велась жестокая охота и те убийства, о которых говорили, были совершены скорее в целях самозащиты. Он убил преступников, гнавшихся за ним.

В легионе же “тертому” русскому со своими собственными убеждениями приходилось очень несладко. Особенно, когда первое время они все жили по семьдесят человек в одном помещении – люди, преступники, или просто нуждающиеся, каждый со своими скелетами в шкафу, прибывшие со всех уголков света не для того, чтобы служить, а чтобы спрятаться.

Каждое утро на перекличке их спрашивали, хочет ли кто-то передумать и отправиться домой. Но никто не хотел. С утра до ночи их муштровали. В лучший день это была обычная физподготовка, ну а в худший – их отвозили в пустыню, где бросали на несколько дней с каким-то заданием и уезжали. Их учили убивать. Их учили убивать врагов, под категорию которых попадали мужчины, женщины, старики и… дети.

С одной стороны, Борис отлично понимал, когда им объясняли, зачем это надо. Часто на войне даже ребенок может стать оружием. Немало случаев, когда смертники оставляли своего малолетнего ребенка одного в доме с гранатой в руке. Или с боевым пистолетом. И когда тот, кто ведет свой отряд, становится перед выбором, попытаться спасти жизнь ребенку или всему отряду. Командир должен выбрать отряд.