Аня и Маня

— По ночам рыдать нельзя, — сказала Маня. — Ты забыла?

Аня вспомнила, что Зинаида Петровна запретила рыдать по ночам, сразу же перестала. Говорит:

— А я и не рыдаю. Я уже эту привычку бросила.

Притихли девочки, лежат смирно, а сон всё не идет. Трудно, оказывается, заснуть, когда стараешься.

— Давай походим, — предложила Маня. — Тихонько-тихонько, тише мышей.

— А Зинаида Петровна бродить по ночам запретила. Мы же с ней договорились.

— То «бродить», а то «ходить». Совсем другое дело.

Ане не верилось, что «ходить» и «бродить» — разные вещи. Но очень уж скучно было лежать. Она согласилась.

— Ладно, походим.

Девочки вылезли из-под одеял, надели тапочки и осторожно, чтобы не скрипнуть, вышли из спальни. Ночь была как ночь, только не голубая, а зеленоватая.

Аня спросила:

— Маня, а ты знаешь, что такое ночь?

— Ночь — это такое время ночи, — быстро ответила Маня.

— Вот и врёшь.

— Не вру, а ошибаюсь.

— Вот и ошибаешься. Мне Зинаида Петровна объяснила: ночь — это такое время суток.

— Не всё ли равно: время ночи или время суток? Было бы весело!

Вышли на территорию. Всё кругом было незнакомое, зеленоватое, как вода в аквариуме, только без рыбок.

— Давай полетаем! — предложила Маня. — Как тогда!

— Ладно, — сказала Аня. — Только, чур, не чесаться на облаках, а то скучно ждать.

— Чур! — согласилась Маня.

Девочки взялись за руки и подпрыгнули. Но не полетели, как тогда, а опять опустились на землю. Даже подошвами пристукнули, как всегда, когда прыгнешь.

— Надо постараться, — сказала Маня. — Если выше подпрыгнем — полетим.

Постарались. Подпрыгнули выше. Не помогло: только подошвами громче пристукнули.

— Надо надуться, — сказала Маня. — Если надуемся — полетим.

Надулись девочки изо всех сил. Прыгнули. Опять не полетели. Тут Аня догадалась, почему.

— Лунного света мало.

И в самом деле, лунного света было маловато. Кстати, куда девался Месяц? На небе его не было. Может быть, опять на клумбе лежит?

И правда, выглянули из-за кустов и увидели, что на большой клумбе, в самой середине лежит что-то светлое. Только не круглое, а продолговатое, изогнутое. Видно, это не Месяц, а Полумесяц. Очень узенький, тонкий, худой, похожий на ломтик голландского сыра. Лежит и сияет зеленоватым светом, как у светляка, только поярче. А может быть, это всё-таки, Месяц?

Девочки решили с ним заговорить.

— Только повежливее, — сказала Аня. — Помнишь, какой он обидчивый? Лучше называть его Месяцем, а не Полумесяцем: «полу» — это как-то обидно.

— Хорошо бы его по отчеству назвать. Может быть, Месяц Коллективович?

— Нет, — ответила Аня. — Отчество у него другое. В книжке «Конёк-горбунок» написано, что он «Месяц Месяцович». Только я этого не понимаю. Что же он, сам себе отец?

— Не может быть! Давай будем его называть просто «товарищ Месяц». Это очень вежливо.

Девочки подошли к клумбе и сказали в один голос:

— Здравствуйте, товарищ Месяц!

— Я уже не Месяц, а Полумесяц, — сказал ломтик слабым голосом. — Даже не Полу-, а Четвертьмесяц, но вы можете называть меня Полумесяцем.

«Значит, «полу» — это не обидно», — подумала Аня и решила учесть.

— Что с вами, вы больны? — спросила Маня. — К нам все тут больные приходят: у одного зубы, у другого полки…

— Я не болен, просто кончаюсь. Видите, как меня мало осталось? Один огрызочек. Скоро будет новолуние, совсем уйду. По правде говоря, устал я светить. Каждую ночь, без выходных.

— Конечно, трудно, — сказала Маня. — У нас в садике ночная нянечка после дежурства два дня отдыхает.

«И откуда только она это знает?» — подумала Аня, а вслух сказала:

— Товарищ Месяц, то есть Полумесяц. Мы с моей подругой хотели вас спросить, какой вы на самом деле: как тарелка или как монета?

— Я вообще не круглый, — обиделся Полумесяц. — Как же я могу быть тарелкой? Или, еще хуже, монетой?

Аня подумала хорошенько и спросила:

— Но когда вы были круглый, какой вы были тогда — как тарелка или как монета?

— Этого я уже не помню, — сказал Полумесяц и закрыл глаза. — И вообще, разве можно так приставать к человеку? Я кончаю работу, того и гляди, закачусь. А вы с глупыми вопросами: тарелка, монета.

— Простите, пожалуйста, — сказала Аня.

— Мы больше не будем, — пообещала Маня.

Полумесяц молчал. Девочки присели на край клумбы и поджали к самому подбородку колени в пижамных штанах.

Аня думала: какой бы задать вопрос, чтобы он не был глупый. Наконец придумала:

— Знаете ли вы, что ночь — это такое время суток?

— Мне ли этого не знать? — оживился Полумесяц и даже открыл глаза. — Ночь — это моё рабочее время. Люди работают днём, а я — ночью.

— А ночная нянечка? — напомнила Аня.

— Это исключение. Большинство людей работает днём.

Полумесяц светился слабо, голос у него был едва слышен.

— Знаете что, девочки, пока я ещё свечу, договоримся с вами по-хорошему. Больше вы по ночам бродить не будете.

— А ходить можно? — спросила Аня.

— «Ходить» и «бродить» — это одно и то же.

«Так я и знала», — подумала Аня и толкнула Маню коленкой.

— Так вот, — продолжал Полумесяц, — ни ходить, ни бродить по ночам. Обещаете?

Девочки молчали.

— Значит, мы вас больше не увидим? — грустно спросила Аня.