Аня из Авонлеи

— Придется заплатить, — сказал Питер. — Вы не можете возложить на него ответственность за эту ошибку, так как, по его словам, никто никогда не говорил ему, в какой цвет предполагается выкрасить здание; ему просто дали банки и велели действовать. Но это прямо-таки позор, и клуб, конечно, выглядит ужасно…

Несчастные «улучшатели» ожидали, что Авонлея будет относиться к ним с еще большим предубеждением. Но вместо этого в общественном настроении произошел крутой поворот: оно изменилось в их пользу. Все считали, что эта энергичная, полная энтузиазма молодежь, которая так усердно трудилась для достижения благой цели, столкнулась с возмутительным к себе отношением. Миссис Линд призвала их продолжать и показать Паям, что есть на свете люди, способные не провалить дело, за которое берутся. Мистер Мейджер Спенсер уведомил их, что выкорчует пеньки вдоль дороги перед своей фермой и посеет там траву — все это за свой счет. А миссис Слоан зашла однажды в школу и с таинственным видом вызвала Аню на крыльцо, чтобы сообщить ей, что если «улучшатели» не отказались от намерения разбить весной клумбы у развилки дорог, то могут не опасаться ее коровы, потому что она, миссис Слоан, будет строго следить, чтобы это прожорливое животное держалось на почтительном расстоянии. Даже мистер Харрисон посмеивался — если он вообще посмеивался — про себя, а внешне был само сочувствие.

— Не горюй, Аня. Большинство красок выцветает и выглядит с каждым годом все хуже и хуже, но этот синий цвет настолько отвратительный с самого начала, что, поблекнув, может стать только симпатичнее. Зато крыша и покрыта, и покрашена отлично. Теперь народ может сидеть в клубе и не бояться, что с потолка потечет. Вы и так много сделали.

— Но синий клуб в Авонлее отныне будет притчей во языцех во всех окрестных деревнях, — ответила Аня с горечью.

И надо признаться, что предчувствие ее не обмануло.

Глава 10 Дэви в поисках впечатлений

В один из ноябрьских дней, шагая домой из школы по Березовой Дорожке, Аня заново пришла к убеждению, что жизнь — совершенно чудесная вещь. Это был хороший день: все шло замечательно в ее маленьком королевстве. Аристократическое имя Сен-Клэр не стало поводом ни для одной драки. У Прилли Роджерсон болел зуб и так распухла щека, что она даже не делала попыток кокетничать с сидевшими поблизости мальчиками. С Барбарой Шоу случилось всего лишь одно несчастье: она разлила на пол ковш воды. А Энтони Пая в этот день вообще не было в школе.

— Какой чудесный этот ноябрь, — сказала Аня, которая так никогда и не избавилась от детской привычки разговаривать с собой вслух. — Обычно ноябрь неприятный месяц, как будто год неожиданно обнаружил, что стареет и не остается ничего другого, кроме как плакать и раздражаться из-за этого. Но нынешний год стареет как-то изысканно, совсем как величавая старая дама, которая знает, что может быть очаровательной даже с морщинами и седыми волосами. Какие были прелестные дни и восхитительные сумерки! Последние две недели прошли так мирно, и даже Дэви вел себя почти хорошо. Я нахожу, что он значительно изменился к лучшему. Какой тихий лес сегодня — ни звука, только приглушенный гул ветра, перебирающего верхушки деревьев, словно прибой рокочет на далеком морском берегу. Милый мой лес! Прекрасные мои деревья! Я люблю каждое из вас как друга.

Аня умолкла на мгновение, чтобы обнять стройную молодую березку и поцеловать ее молочно-белый ствол. Диана, неожиданно появившаяся на повороте дорожки, увидела это и засмеялась.

— Ах, Аня, ты только притворяешься, что выросла. Я думаю, что наедине с собой ты все та же маленькая девочка, какой была всегда.

— Конечно, ведь нельзя так сразу избавиться от привычки быть маленькой девочкой, — сказала Аня весело. — Ты же знаешь, что я была маленькой целых четырнадцать лет, а взрослая — лишь неполных три года. Но я уверена, что в лесу всегда буду чувствовать себя ребенком. Эти прогулки по лесу после занятий в школе и полчаса перед тем, как заснуть, — единственное время, когда я могу помечтать. Я так занята: работа, учеба, заботы о близнецах… Днем у меня совсем нет времени, чтобы мечтать. Но ты и не догадываешься, какие чудесные приключения ожидают меня каждый вечер, когда я ложусь в постель в своей комнатке в восточном мезонине. Я всегда воображаю себя кем-нибудь выдающимся, заслуженным, знаменитым: я — или примадонна, или медсестра Красного Креста, или королева. Вчера вечером я была королевой. Как это замечательно вообразить, что ты — королева! Можно вкусить все прелести этого положения, не подвергая себя связанным с ним неудобствам. И можно перестать быть королевой, как только захочешь, что невозможно в реальной жизни. Но здесь, в лесу, я люблю воображать совсем другое: я — дриада, живущая в старой сосне, или крошечный эльф, прячущийся под побуревшим листом. Эта белая береза, которую я поцеловала, — моя сестра, и единственная разница между нами в том, что она — дерево, а я — девушка, но это совсем несущественное различие… А куда ты идешь, Диана?