Аня из Шумящих Тополей

А таинственная красная дорога бежала все дальше и дальше, и Элизабет томило непреодолимое желание пройти по ней до самого конца. Куда она вела? Порой Элизабет думала, что умрет от любопытства, если не выяснит это. Когда на самом деле наступит Завтра, она пройдет по этой дороге и, может быть, найдет свой собственный остров, где сможет жить вдвоем с мисс Ширли и куда бабушка и Женщина никогда не доберутся. Обе они терпеть не могут воды, а в лодку на за что и ногой не ступят. Элизабет любила воображать, как она насмехается над ними со своего маленького острова, в то время как они в тщетной злобе смотрят на нее с берега острова Принца Эдуарда.

— Это Завтра, — дразнила бы их она. — Вы не можете схватить меня! Вы всего лишь в Сегодня.

Как это было бы весело!

И вот однажды вечером в конце июня случилось нечто поразительное. Мисс Ширли сказала миссис Кембл, что на следующий день едет на Летящее Облако с поручением к некоей миссис Томсон, возглавляющей комитет по приготовлению угощения для собраний дамского благотворительного общества, и попросила позволения взять с собой Элизабет. Бабушка согласилась, как всегда, угрюмо, — Элизабет, ничего не зная о сведениях, имевшихся в распоряжении мисс Ширли и наводивших ужас на Принглей, никогда не могла понять, почему бабушка вообще согласилась, — но она согласилась.

— Мы дойдем до самого выхода из гавани, — шепнула Аня, — после того как я выполню поручение комитета на Летящем Облаке.

Элизабет отправилась спать в таком волнении, что и не надеялась уснуть. Наконец-то она откликнется на зов дороги, которая так долго манила ее к себе. Но, несмотря на возбуждение, она добросовестно совершила обычный маленький ритуал отхода ко сну: аккуратно сложила свою одежду, почистила зубы, расчесала волосы. Она подумала, что у нее довольно красивые волосы, хотя, конечно, не такие, как восхитительные рыжевато-золотые волосы мисс Ширли, волнистые и с маленькими завитками возле ушек. Элизабет отдала бы все на свете, лишь бы иметь такие волосы, как у мисс Ширли.

Прежде чем лечь в постель, Элизабет выдвинула один из ящиков высокого, покрытого черным лаком старинного комода и достала из-под стопки носовых платков заботливо спрятанный портрет мисс Ширли, который был вырезан из специального выпуска «Еженедельного курьера», поместившего на своих страницах портреты учителей Саммерсайдской средней школы.

— Доброй ночи, дорогая мисс Ширли.

Она поцеловала портрет и вернула его в тайничок. Затем она забралась в кровать и уютно свернулась под одеялами. Июньская ночь была прохладной, из гавани дул пронизывающий ветер. Он был куда сильнее, чем обычный ветер. Он свистел, и хлопал, и раскачивал ветви деревьев, и бился с глухим шумом в окно, и Элизабет подумала, что гавань, должно быть, превратилась сейчас в огромное пространство вздымающихся и опускающихся волн, освещенных луной. Как было бы интересно пробраться в такую лунную ночь поближе к морю! Но такое возможно только в Завтра.

Где находится это Летящее Облако? Что за название! Тоже прямо из Завтра. Как это досадно, что Завтра так близко, а ты не можешь попасть туда!.. Но что, если ветер надует дождь? Элизабет знала, что ее никуда не отпустят, если будет дождь.

Она села в постели и молитвенно сложила руки.

— Дорогой Бог, я не хочу вмешиваться не в свое дело, но не мог бы Ты позаботиться о том, чтобы завтра было ясно? Пожалуйста, дорогой Бог!

Следующий день оказался совершенно великолепным. Элизабет чувствовала себя так, словно сбросила невидимые оковы, когда вдвоем с мисс Ширли они уходили прочь от этого дома мрака и уныния. Она полной грудью вдыхала свободу, хотя Женщина и смотрела со злобой им вслед через красное стекло большой парадной двери. Как это замечательно — идти по прекрасному широкому миру с мисс Ширли! Что будет, когда мисс Ширли уедет? Но Элизабет тут же решительно отбросила эту мысль. Она не будет думать о грустном, чтобы не портить этот чудесный день. Может быть — очень может быть, — они с мисс Ширли попадут сегодня вечером в Завтра, и тогда их никогда не разлучат. Элизабет хотелось просто спокойно шагать вперед к чарующей голубизне края света, впивая окружающую красоту. За каждым поворотом дороги взору открывались новые прелести, а поворачивала и петляла она без конца, повторяя все изгибы невесть откуда взявшейся речушки.

С обеих сторон тянулись поля лютиков и клевера, над которыми жужжали пчелы. Порой дорога превращалась в «млечный путь» — столько белых маргариток теснилось на ее обочинах.

Вдали смеялся пролив, весь в серебряных гребнях волн. Гавань напоминала синий муар[76]. Такой она понравилась Элизабет еще больше, чем прежде, когда была похожа на бледно-голубой атлас. Они шли и пили свежий ветер. Это был очень ласковый ветер. Он мурлыкал и, казалось, ластился к ним.

— Приятно идти с таким ветром, правда? — сказала Элизабет.