Аня Каренина

Каренины разинули рты и даже забыли, что ругаются насмерть.

— Ничего не говорите! — Стива взял Аню под локоть и вывел из комнаты.

В соседней комнате царил ужасный бардак, всё разбросано. Долли мрачно сидела в углу, дети притихли.

— А у вас что случилось? — недоумённо спросила Аня.

— Мы на время расстаёмся, — сказал Стива, глядя на Долли, — я переезжаю к матери.

Долли с усмешкой покачала головой:

— Господи! Какой идиот! Ну переезжай, переезжай… В соседнюю комнату!

— И перееду! Располагайся, Ань, я вот вчера все вещи твои, которые мама в коридор выкинула, к нам перенёс, чтобы она чего не испортила. Она вчера, представляешь, дублёнку твою новую пыталась порезать. Хорошо, мы вернулись, отобрали.

— Вот сука! — Аня снова вскипела и дёрнулась продолжить выяснение отношений с мамашей.

— Да ну её! Оставь! У ней, кажись, не все дома теперь стали. — Стива обнял сестру за плечи. — Анька! Выбивайся в люди, на тебя вся надежда! А то мы тут все друг друга перережем.

Аня смотрела на Стиву, и вдруг ощущение реальности навалилось на неё десятитонной лавиной мусора. Она оглянулась вокруг, вспомнила, как провела вчерашний день — машины, клуб, танцы, улыбающиеся люди… А всё вот это — орущая ненормальная мамаша, считающая себя радикальной феминисткой, убогая семейка брата, теснота, грязь, вонь, нищета… Это и есть её жизнь. Это и вправду её жизнь! Нет будущего, которое начнётся, как следующая серия кино, есть только вот это вонючее беспросветное настоящее плюс-минус бесконечность!

Аня упала на колени и заревела как ишак.

Долли вылезла из своего угла, села рядом и обняла Аню за плечи.

— Не реви! Не реви! — она гладила её по спине. — Слезами себе не поможешь, Аня! У тебя шанс появился — используй его, другого может не быть! — Долли смотрела перед собой пустыми глазами, продолжая машинально гладить Аню по спине. — Делай всё, что только можешь, даже если будет противно, иначе всю жизнь так проживёшь.

— Ненавижу её! — выдавила сквозь рыдания Аня.

— А кто её любит-то? — сердито буркнул Стива, мотнув головой в сторону мамашиной комнаты. — Знаешь, как она меня в детстве доставала? Чуть заревел — по морде хлоп! И всё время орала, как она устаёт! Считала, что если я с голоду не умираю, что если на мне хоть какое-то рваньё надето, так можно меня лупить каждый день! Постоянно выговаривать, какой я идиот! — лицо Стивы вдруг стало таким жёстким и злым, каким ни Долли, ни Аня его никогда не видели. Долли вышла из своего транса и испуганно смотрела на мужа.

— Ты что предлагаешь? — шёпотом спросила она.

Стива молча смотрел ей в глаза.

— Ничего! — он резко встал, хлопнув себя ладонями по бёдрам.

— Стива! — Долли окликнула его так, словно они находились в лесу.

— Что?! — Стива разозлился не на шутку, Аня даже перестала плакать и с ужасом смотрела на брата.

— Стива, принеси выпить, а? — Долли умоляюще взглянула на мужа.

— Да, Стива, принеси пива, а? — Аня тоже жалобно заморгала опухшими глазками.

Лицо Стивы постепенно стало терять жёсткие контуры, и уже через несколько секунд он расплылся в своей привычной добродушной улыбке.

— Ладно. Денег давайте.

Аня и Долли облегчённо вздохнули. Каренина-младшая вскочила, открыла сумку, нашла кошелёк, вытащила двести рублей и отдала Стиве.

— О, гуляем! — Стива совсем широко заулыбался, быстро оделся и ушёл.

Аня и Долли сидели на полу, глядя друг на друга.

— А что случилось? — Аня вопросительно воззрилась на Дарью.

— Да… Из-за денег, которые ты вчера… ну… дала, в общем. Из-за них вчера разругались, — Долли шмыгнула носом.

— Да? — Ане почему-то стало стыдно. — Прости, Долли…

— Ты-то тут при чём? Я ему говорила, что надо часть оставить, а он мне говорит — такой праздник, такой праздник… Пришли, мать ваша начала свои коленца отбрасывать. Мол, Аньку убью, сама повешусь. Короче, бред полный! Сумасшедший дом какой-то!

Стива вернулся через двадцать минут с пивом, чипсами и сушёными кальмарами. Постепенно все трое как-то повеселели, успокоились.

— Всё равно я, пожалуй, у матери пока побуду, — сказал Стива. — А то она Аньку действительно ещё ночью того… — он провел большим пальцем по горлу.

— Да уж, я хоть отдохну от тебя, — поддержала Долли.

— Можно подумать, я тебе мешаю, — огрызнулся Стива.

— Да перестаньте вы! — Аня вскипела. — Стива, тебе сейчас просто надо пожить у мамы, пока я не найду себе жильё, потом я отсюда съеду.

— И больше не вернёшься? — Стива поднял на неё растерянные глаза.

Аня кивнула головой.

— Не расстраивайся, может, и вы тоже когда-нибудь будете жить отдельно, — она отхлебнула ещё пива из своей бутылки.

— Ага, три раза, — мрачно вставила Долли.

Потом они говорили, каждый о своём и все одновременно — не понимая, не слушая, не ощущая ничего, кроме собственной тревоги, которая вытеснялась выпитым пивом куда-то под печёнку и крысилась оттуда.

В коридоре раздался телефонный звонок. Гришка проснулся и заплакал. Таня тоже проснулась и заплакала.

— О господи! Каторга моя! — Долли поднялась с пола.

Стива, собрав оставшееся пиво и закуску, по-тихому слинял на балкон.

Звонил Вронский.

— Ань? Привет! Слушай, я тут подумал… может, нам встретиться?

[+++]