Аня Каренина

— Входят, всё входит. Мы вам дадим инструкцию — когда, чего, сколько вашему мужу принимать. Как правило, в течение шестидесяти дней наступает полное пожизненное отвращение к алкоголю, мы даём гарантию на год, что ваш муж при условии соблюдения условий договора не будет пить.

— А потом?

— Ну, как правило, наши пациенты привыкают к трезвому образу жизни и становятся нормальными людьми. Они могут выпить там, скажем, на праздник или по случаю, но всегда в меру.

— Это хорошо, а то знаете, когда совсем не пьёт — даже скучно, одна же не будешь… — стыдливо хихикнула Долли.

— Это точно! Ну, если у вас больше нет вопросов…

— Нет.

— Тогда давайте прощаться, у нас сейчас начнут пациенты приходить на сеанс.

— Ой! А нельзя ли посмотреть? А?

Лидия Вениаминовна укоряюще посмотрела на Дарью.

— Нет, у нас даже родственники на сеанс не допускаются. Вы поймите: осуществляется направленное воздействие на определённые участки головного мозга. Это очень тонкий и сложный процесс. Врач и пациент должны быть один на один.

— Да-да, я поняла, извините, пожалуйста… До свидания. — Долли снова принялась приводить Стиву в вертикальное положение. Огромным усилием ей удалось поднять его и фактически вынести из помещения Института. — До свидания! — прокричала она уже из коридора.

Ответа не последовало.

Знающие бога

Аня Каренина сидела в своём инвалидном кресле возле окна и думала о том, что произошло с ней за эти два последних месяца.

Маленький домик возле железнодорожной насыпи, бывшая сторожка рабочих, следивших за состоянием рельсов и шпал. Каренина находилась здесь уже четыре дня. Если бы кто-то всего два месяца назад сказал Ане, что она вскорости окажется парализованным членом одной из самых многочисленных христианских общин, — Каренина бы рассмеялась и назвала пророка тупым уродом. Однако вот прошло лето — и Аня сидит в инвалидном кресле в маленьком домике возле железнодорожной насыпи, который принадлежит сектантам, или «истинным христианам», как они сами себя называют.

Вронский, Максим, группа, смерть матери… Все эти события были в её памяти яркими, отчётливыми, но вместе с тем совершенно нереальными. Словно она посмотрела какой-то фильм или спектакль. Как будто её самой не было во всём этом.

Из гостиницы её забрала «Скорая», по телефону девицы сказали диспетчеру, что у них парализованная, но так и не смогли толком объяснить, в чём, собственно, дело. Уже по дороге в больницу врачи поняли, что их пациентка нуждается в срочной психиатрической помощи, так как Аня беспрестанно вопила, а повреждений у неё никаких не было. Каренину повезли прямиком в психиатрическую больницу. Через несколько дней пришёл пьяный Стива и заявил, что домой Аня может не возвращаться.

— Ты маму убила! Сука! — Облонский так вопил, что его тоже чуть было не попросили остаться в лечебном учреждении подольше.

Дальше было хорошо. Каренина спала. Почти всё время спала. Ей ставили капельницы в ногу, от которых оставались большие шишки под кожей, которые затем медленно расходились. Перед завтраком, обедом и ужином медсестра выкладывала на своём столе причудливую мозаику из пузырьков и крышечек, под каждой была бумажка с фамилией и словами «до» и «после». Ане очень нравилось находить бумажку со своей фамилией. Обычно ей клали одну жёлтую таблетку, одну бело-голубую капсулу и две белых таблетки. После них Каренина спала. Самым неприятным были уколы перед сном. Каждые вторник и четверг с ней говорил психиатр, расспрашивал об Анином детстве, о её отношениях с родителями. Единственным вопросом, ответа на который врач так и не услышал, — это что, собственно, произошло тем вечером в гостинице. Каренина тут же начинала рыдать и кричать про ноги, приходилось делать ей внеочередной укол и укладывать спать. С другой стороны, Аня ощущала, что психиатру тоже не слишком уж хочется знать, что случилось, ему, по всей видимости, вообще не хотелось никого видеть и слышать.

В психиатрической больнице Каренина познакомилась с девушкой по имени Ира, которая легла в больницу с попыткой демонстративного суицида, когда её мать явилась в общину «истинных христиан» забирать дочь домой. Ира попыталась вскрыть себе вены одноразовым пластиковым станком для бритья. Но основной причиной было не это, а то, что Ира, попав к «истинным христианам», утверждала, что она сирота, избрана и будет жить вечно.

Странно, но теперь Аня считала себя виновной в смерти матери, и известие относительно того, что Стива не пустит её домой, Каренину не сильно пугало, она и сама не стремилась туда вернуться. Часто думала — что, если бы можно было вернуть тот злополучный день, когда она нашла этот чёртов ящик с вибратором! Да что там этот день — если бы можно было всю жизнь начать и прожить заново! Где-нибудь в другом месте… С другой семьёй и в другой стране. Когда Ира сказала, что община готова принять Аню к себе жить, Каренина сразу согласилась, потому что идти ей было вроде как некуда. А потом случилось самое страшное — Каренина-младшая узнала, что беременна.