Аня в Стране чудес

Лакей-Рыба начал с того, что вытащил из-под мышки запечатанный конверт величиной с него самого и, протянув его лакею, открывшему дверь, торжественно произнес:

— Для Герцогини. Приглашение от Королевы на игру в крокет.

Лакей-Лягушка таким же торжественным тоном повторил, слегка изменив порядок слов:

— От Королевы. Приглашение для Герцогини на игру в крокет.

Затем они оба низко поклонились и спутались завитками.

Аню это так рассмешило, что она опять скрылась в чащу, боясь, что они услышат ее хохот, и когда она снова выглянула, то уже Лакея-Рыбы не было, а другой сидел на пороге, тупо глядя в небо.

Аня подошла к двери и робко постучала.

— Стучать ни к чему, — сказал лакей, не глядя на нее, — ибо, во-первых, я на той же стороне от двери, как и вы, а во-вторых, в доме такая возня, что никто вашего стука все равно не услышит.

И действительно, внутри был шум необычайный: безостановочный рев и чиханье, а порою оглушительный треск разбиваемой посуды.

— Скажите мне, пожалуйста, — проговорила Аня, — как же мне туда войти?

— Был бы какой-нибудь прок от вашего стука, — продолжал лакей, не отвечая ей, — когда бы дверь была между нами. Если б вы, например, постучали бы изнутри, то я мог бы вас, так сказать, выпустить.

При этом он не отрываясь глядел вверх, что показалось Ане чрезвычайно неучтиво. «Но, быть может, он не может иначе, — подумала она. — Ведь глаза у него на лбу. Но по крайней мере он мог бы ответить на вопрос».

— Как же я войду? — повторила она громко.

— Я буду здесь сидеть, — заметил лакей, — до завтрашнего дня.

Тут дверь дома на миг распахнулась, и большая тарелка, вылетев оттуда, пронеслась дугой над самой головой лакея, легко коснувшись кончика его носа, и разбилась о соседний ствол.

— И пожалуй, до послезавтра, — продолжал лакей совершенно таким же голосом, как будто ничего и не произошло.

— Как я войду? — настаивала Аня.

— Удастся ли вообще вам войти? — сказал лакей. — Вот, знаете, главный вопрос.

Он был прав. Но Ане было неприятно это возражение.

«Это просто ужас, — пробормотала она, — как все эти существа любят рассуждать. С ними с ума можно сойти!»

Лакей воспользовался ее молчаньем, повторив прежнее свое замечание с некоторым дополненьем.

— Я буду здесь сидеть, — сказал он, — по целым дням, по целым дням… без конца…

— А что же мне-то делать? — спросила Аня.

— Все, что хотите, — ответил лакей и стал посвистывать.

— Ну его, все равно ничего не добьюсь, — воскликнула Аня в отчаянии. — Он полный дурак! — И она отворила дверь и вошла в дом.

Очутилась она в просторной кухне, сплошь отуманенной едким дымом. Герцогиня сидела посредине на стуле о трех ногах и нянчила младенца; кухарка нагибалась над очагом, мешая суп в огромном котле.

«Однако сколько в этом супе перца!» — подумала Аня, расчихавшись.

Да и весь воздух был заражен. Герцогиня и та почихивала; ребенок же чихал и орал попеременно, не переставая ни на одно мгновение. Единственные два существа на кухне, которые не чихали, были кухарка и большой кот, который сидел у плиты и широко ухмылялся.

— Будьте добры мне объяснить, — сказала Аня робко, так как не знала, учтиво ли с ее стороны заговорить первой. — Почему это ваш кот ухмыляется так?

— Это — Масляничный Кот, — отвечала Герцогиня, — вот почему. Хрюшка!

Последнее слово было произнесено так внезапно и яростно, что Аня так и подскочила; но она сейчас же поняла, что оно обращено не к ней, а к младенцу, и, набравшись смелости, заговорила опять:

— Я не знала, что такие коты постоянно ухмыляются. Впрочем, я вообще не знала, что коты могут это делать.

— Не всегда коту масленица, — ответила Герцогиня. — Моему же коту — всегда. Вот он и ухмыляется.

— Я этого никогда не знала, — вежливо сказала Аня.

Ей было приятно, что завязался умный разговор.

— Ты очень мало что знаешь, — отрезала Герцогиня. — Это ясно.

Ане не понравился тон этого замечания, и она подумала, что хорошо бы перевести разговор на что-нибудь другое.

Пока она старалась найти тему, кухарка сняла с огня котел с супом и тотчас же принялась швырять в Герцогиню и в ребенка все, что попадалось ей под руку: кочерга и утюг полетели первыми, потом градом посыпались блюдца, тарелки, миски. Герцогиня не обращала на них никакого вниманья, даже когда они попадали в нее; ребенок же орал беспрестанно, так что все равно нельзя было знать, когда ему больно — когда нет.

— Ах, ради бога, будьте осторожны! — вскрикивала Аня, прыгая на месте от нестерпимого страха. — Ах, вот отлетел его бесценный нос! — взвизгнула она, когда большая тарелка чуть не задела младенца.

— Если б никто не совался в чужие дела, — сказала хриплым басом Герцогиня, — земля вертелась бы куда скорее.

— Что не было бы преимуществом, — заметила Аня, воспользовавшись случаем, чтобы показать свое знанье. — Подумайте только, как укоротился бы день. Земля, видите ли, берет двадцать четыре часа…

— В таком случае, — рявкнула Герцогиня, — отрубить ей голову.

Аня с тревогой поглядела на кухарку, не собирается ли она исполнить это приказанье, но кухарка ушла с головой в суп и не слушала.

Аня решилась продолжать: