Анифа. Пленница Севера (СИ)

И снова — были танцы. Были песни. И дети, и взрослые заводили то одну, то другую игру, и невесту то и дело вытаскивали из-за стола, чтобы вовлечь в хоровод или даже догонялки. Подобрав юбки, она беззаботно, как ребенок, прыгала через невысокий костер и босиком скакала по разложенным камням — дань своеобразной традиции, согласно которой невеста, прошедшая весь путь, ни разу не оступившись, получала особое благословение. С подружками она распутывала ленты и плела очередные веночки, вязала особые браслеты и искала спрятанные детьми “сокровища” — раскрашенные бусинки и камешки, букетики цветов и вареные куриные яйца. То с Раном, то с Ингом задорно отплясывала очередные незамысловатые па, с Далией пыталась разгадать детские ребусы, а с Тормодом, принявший на себя отеческую роль, разделила положенную “родственную” чашу.

Но больше всего женщина, разумеется, проводила время с новоиспеченными мужьями. Было очень заметно — тем не терпелось закончить затянувшееся торжество и удалиться ради исполнения брачного долга. Хотя, разумеется, это было немного забавно — будто бы мало было их, этих самых ночей. И все же братья поочередно — как будто соревнуясь друг с другом — пользовались моментом, причем не всегда удобным, чтобы жарко обнять свою невесту, поцеловать, а то и сжать под шумок во время танца или очередной игры податливое и теплое женское тело.

Отзывалась Анифа, между прочим, на эти действия пылко и жарко. Теперь-то ей стесняться было нечего, и она, сверкая глазами и пьяно улыбаясь, с наслаждением ныряла в этот страстный омут и получала искреннее удовольствие от объятий дорогих ее сердцу мужчин.

***

Воспользовавшись тем, что они оказались позади дома, надежно укрытые дровнями с одной стороны и пышно разросшимся кустарником — с другой, Свен притянул к себе новоиспеченную жену и прижал к шершавой стене сруба. Изогнув бровь, Анифа насмешливо улыбнулась, но едва открыла рот, чтобы мягко пожурить младшего из братьев за легкомысленность, как Свен поцеловал ее — жадно и порочно. Он властно подхватил ее под ягодицы и немного приподнял, чтобы их лица оказались на одном уровне. И прижался всем телом, вдавливая в стену.

Заурчав, как кошка, Анифа обняла мужа за шею и на поцелуй ответила. Для большего удобства откинула голову набок и удовлетворенно прикрыла веки, отдаваясь чувственному наслаждению.

Это напомнило ей, как, вот так же прячась по закоулкам, Свен упрямо и настойчиво приручал ее к себе после того, казалось бы, далекого, самого первого и спонтанного соития в кладовой.

Теперь все изменилось.

Они законные супруги. Перед людьми и богами. И муж отныне имеет на нее полное и законное право — целовать, когда захочет, и брать, где захочет.

И плевать на пересуды! Плевать на то, что их могут заменить!

Свен может делать с ней все, что угодно.

Она — его!

А еще — его брата…

После стольких лет независимого и уединенного образа жизни эта мысль должна была больно уколоть Анифу. Ведь, по сути, теперь она на законном основании снова оказалась в безграничной власти мужского эго. Чем это отличалось от рабства времен ее жизни в степи?

Нет-нет… Отличалось.

Как небо и земля.

Как огонь и вода.

Как жар и холод.

На этот раз онасамасделала свой выбор. Сама сдалась на волюпобедителей- сероглазых северных воителей, обладающих всеми мужскими достоинствами, всеми качествами зрелых и самодостаточных мужчин, от которых сердце заходилось в бешеном темпе, дыхание сбивалось и голова кружилась…

И все же — каплей сохранившегося рассудка Анифа тихонько пролепетала, стоило Свену на мгновение оторваться от ее губ, чтобы позволить вобрать в легкие воздуха. А заодно и поудобнее перехватить ее саму, подбирая повыше подол платья с весьма прозаическими намерениями.

— Это неприлично, Свен… Там люди… А если кто-то увидит?

— Плевать! — прорычал мужчина.

Пару умелых движений — и платье Анифы не только задрано, а ее колени — широко распахнуты, но и сам Свен уже ловко пристроился между них с освобожденным из штанов членом.

Чтобы сдержать крик от первого толчка в тугое лоно, женщине пришлось с силой закусить губу. Но Свен сразу же начал двигаться — уверенно, но неторопливо, привычно растягивая собой внутренние стеночки.

— Боги! — пораженно прошептала Анифа, привычно принимая каждый толчок, каждое движение своего мужа и непроизвольно стискивая бедра. От удовольствия все ее тело пронзало сладкой дрожью, а низ живота — тем особым спазмом, который, несмотря на скорость, предвосхищал ошеломительное восхождение на пик наслаждения. Сказался выпитый алкоголь и общая атмосфера радостного праздника.

— Моя! — снова рыкнул Свен, увеличивая темп и глубину проникновения и еще сильнее вжимая женщину в стену. — Наконец-то! Моя!

“Твоя. Твоя… — отвлеченно подумала Анифа, закатывая глаза и содрогаясь всем телом от неумолимо подступающего оргазма, — А ты — мой!”

Несколько последующих за этим толчков уверенно подвели ее к логичному завершению, и Свен, вгрызаясь в беззащитно изогнутую шею собственническим поцелуем-укусом, мощно излился в нее, утробно рыча от приятных ощущений дрожащих на его плоти складочек.