Анифа. Пленница Севера (СИ)

…После всех условностей, которые так любили северяне, пришло время и для серьезного разговора. И хотя в зале веселье уже было в самом разгаре — наевшиеся и напившиеся люди, отложив ложки, вовсю смеялись, спорили и даже пели песни, за столом ярла пошел разговор о весеннем походе. Анифа с облегчением вздохнула и вместе с Фригг, не сговариваясь, поднялась на ноги. И только женщины решили попросить разрешение покинуть стол и выйти, неожиданно один из сероглазых братьев поднял руку и проговорил:

— Госпожа! Останься!

Его взгляд по-прежнему был устремлен на Анифу, поэтому сомнений не оставалось — мужчина обращался к ней. И она, вопросительно изогнув бровь, ответила таким же прямолинейным взором.

Фригг коротко сжала ее ладонь и отошла. А Анифа, улыбнувшись, мягко произнесла:

— Увы, мое присутствие только помешает серьезным мужским разговорам. Я лучше пойду — пора укладывать детей спать.

— Анифа, уверен, Фригг справится сама, — заметил Тормод и подбородком указал на дочь, которая действительно подошла к Далии, что-то шепнула ей на ухо, и девочка, понятливо кивнув, быстро юркнула в сторону.

Женщина проследила взглядом за передвижением дочери, которая, быстро найдя Инга, властно обхватила его за плечо и повела в сторону выхода. Младший, конечно, возмутился, стал вырываться и что-то эмоционально говорить ей. Но подошедшая Фригга, уже державшая за руку своего собственного сына, что-то сказала мальчику и Инг послушно поплелся на ней и своей сестрой.

— Садись, Анифа, — с улыбкой попросил ярл, — Скрась нашу компанию.

Анифа, не привыкшая отказывать ему, кивнула и послушно села обратно на скамью. Взяла чашу, наполнила ее простой водой и неторопливо выпила. А мужчины действительно продолжили разговаривать.

И, разумеется, ей было скучно. Поэтому она развлекала себя, разглядывая веселящихся и разговаривающих людей — мужчин и женщин, стариков и детей, молодых юношей, уже возомнивших себя воинами, и юных девушек, постепенно познающих искусство флирта с противоположным полом. И, конечно, особое внимание она уделила Рану. Не похоже, что ему удалось выпить достаточно вина, потому что выглядел он вполне трезво. Но сын определенно не скучал и, в отличие от большинства своих ровесников, которые бахвалились силой своей юности и ловкостью молодых тел, соперничали друг с другом в остротах и умении пить, был увлечен каким-то серьезным разговором с одним из чужаков. Надо отметить, что юноша совсем немного уступал гостю в росте и широком развороте плеч, но гладкое, лишенное растительности лицо и большие прозрачные глаза яснее всяких слов говорили о юном возрасте Рана. Однако гостю явно понравился ее мальчик, поэтому говорил с ним, серьезно кивая, и внимательно слушал, когда Ран говорил сам.

И снова гордость за сына, а также щемящая любовь к нему и к Риксу, отражение которого она видела в Ране, заставило ее сердце биться чаще. Определенно — ее сердце теперь бьется исключительно ради Рана, Далии и Инга. А более ей и не надо.

Ведь так?

***

Как только Свен и Сигурд вошли в деревянную залу, их глаза безошибочно отыскали предмет их мужского любопытства. Они просто не могли не увидеть среди прочих женщин миниатюрную и изящно сложенную черноволосую красавицу, с легкостью снующую в темно-пурпурном платье по деревянному настилу и занимающуюся типично женскими делами. И если Сигурд сначала почувствовал легкий укол разочарования — у женщины не оказалось ни крыльев, ни поразительной длины волос (они просто были убраны в прическу), ни какой-то особой, льющей вокруг себя свет улыбки, то Свен безошибочно определил — перед ним редкой красоты и внутреннего достоинства женщина.

И пока он сидел за одним с ней столом, пока наблюдал за ней и слушал ее красивый и тягучий, как мед, голос, его впечатление только подтвердилось — это была удивительная женщина! И даже Сигурд оказался в итоге покорен — в отличие от старшего брата он не мог даже на минуту отвести от нее своих глаз.

То, что сразу бросалось в глаза — это, конечно, экзотическая внешность Анифы. Ее хрупкость. Маленький рост. Маленькая голова и при этом — просто невозможно огромные глаза светло-карего цвета и пухлые, ярко-красные губы. Потом зацепила ее манера держаться — она не казалась скромной или забитой женщиной, так как постоянно нежно улыбалась и всегда отвечала на вопросы, если ей кто-нибудь их задавал. Ее глаза — умные и очень проницательные — смотрели внимательного, но мягко, будто подбадривая. И тонкие и изящные руки с невероятным проворством управлялись с едой, когда нужно было наполнить тарелку вождя или кого-нибудь из мужчин. Иногда к ней кто-нибудь подходил — преимущественно дети — и тогда вся она словно озарялась внутренним светом. Ее лицо становилось очень живым, она очень много жестикулировала и с радостью отвечала лаской на любое проявление внимания со стороны.