Аниото. Проклятие луны (СИ)

Грязная посуда закончилась. Влад выключил воду. Обтерев мокрые руки вафельным полотенцем, он развернулся и сжал ладонями край металлической раковины, продолжая с этого ракурса наблюдать за моей реакцией на его откровения. Прочитать эмоции в карих глазах было физически невозможно — и дело было не в скудном освещении. Я просто была не способна держать зрительный контакт достаточно долго. Взгляд так и норовил прыгнуть в сторону — к разномастным венчикам и лопаткам, висящим на крючках, приклеенных к кухонному фартуку.

— Каждый день я вспоминал один радостный эпизод из жизни и улыбался, даже если мне этого совсем не хотелось. Со временем бушевавшие во мне эмоции улеглись. И я даже смог сделать над собой усилие и встретиться со своим родным отцом.

— Вы до сих пор общаетесь? — сфокусировалась на его лице, хоть внутри все прыгало от нарастающего чувства неловкости. Можно даже не пытаться врать себе — Я боюсь сблизиться с Файтовым больше, чем его звериную сущность.

Уголки полноватых губ дернулись, выдавая некое подобие мимолетной улыбки.

— Конечно. Они с мамой поженились почти сразу же, как я перестал бросать кровожадные взгляды в сторону Файтова-старшего.

В голове что-то перекрутилось, завязываясь двойным морским узлом. Погодите-ка…

— Получается, ты взял фамилию отца?

— Ага. Раз уж Войнов отказался от меня. А этот даже пятерку по «истории» поставил, почти по блату. Да и Владимир — классный мужик.

– Рада за тебя…

Эфемерная улыбка, почти неуловимая, снова коснулась его лица.

Влад оттолкнулся от мойки, два шага — легких, плавных, без лишних движений. Раз — и в желудок словно провалился кусок замороженного угля размером с кулак, стоило Владу наклониться ко мне. Не успела я сообразить, как мне отреагировать — отклониться или же, наоборот — он резко выпрямился.

Хруст тоста, с тарелки на дальнем углу стола, заставил вздрогнуть. Дрожь распространилась по всему телу, захватывая каждый сантиметр кожи.

20.2

Тряхнув головой, насильно вырвала себя из воспоминаний, чувствуя, как жар стыда приливает к лицу. Это ж надо было подумать, что Влад собирается меня…

— Ты готова? — Файтов без предупреждающего стука распахнул дверь.

Вздрогнув, резко развернулась, прижимая к себе так и не надетое синее платье с черным гипюровым верхом, как будто из другой Вселенной наблюдая, как у меня покрывается пятнами лицо.

— Выйди! — невнятно пискнула, когда взгляд парня зацепился за ажурный край моего черного бюстгальтера: попытка спрятать свое неглиже за трикотажной тряпкой не увенчалась абсолютным успехом.

Файтов, драный наглец, не растерялся.

— Милое платье. Подходит к твоим глазам, — выдал он прежде, чем закрыть дверь за секунду до того, как в него полетела гобеленовая подушка, расшитая маками.

Вдохнула. Досчитала до трех. И медленно выдохнула.

Кто бы мог подумать, что сердце будет так бешено колотиться не при виде костлявого силуэта какого-нибудь облысевшего от холода клена, а лишь при одном взгляде этих карих глаз с опасными золотыми вкраплениями.

Переоделась, выпрямила волосы и даже накрасилась непривычной алой помадой — раньше это придавало уверенности, но не сейчас. Внутренняя дрожь прошлась под кожей раздражающими электрическими разрядами.

В итоге я тянула до последнего, пока не раздался звонок в дверь. Ринулась в коридор, испугавшись, что это могут быть родители. Но Влад меня опередил. В квартиру впорхнула Коледина, принеся с собой тяжелый запах каких-то цветочных духов. В носу засвербело, еле удержалась от чиха: не хватало еще, чтобы туш потекла от выступивших слез. Ну, подруга… любит же она крайности. Если розовый цвет — так обязательно цвета яркой фуксии, чтобы в глазах рябило, если духи, так что-нибудь тяжеловесное, с нотками жасмина или гиацинта, или терпко-пряный запах коры и специй, что больше пошел бы Максу, чем ей. Сегодня от нее пахло маслянистым легко узнаваемым иланг-илангом, с нотками чего-то перченого. Все бы ничего, но Надя явно переборщила с дозой. Как и с платьем, выглядывающим из расстегнутого пальто — из-за золотых пайеток перед глазами невольно заплясали цветные круги. Макс Агрилов на ее фоне выглядел довольно скромно. В своих темных джинсах и с черной рубашкой с золотой окантовкой — из-за ворота кожанки торчал небольшой кусок витиеватого узора. Когда он стянул кожаные перчатки, похожий рисунок мелькнул и на манжетах. Не знаю, где он ее достал, но выбирала явно Коледина, чтобы составить ансамбль из их нарядов.

Поздоровавшись за руку с Файтовым, Макс кивнул мне в знак приветствия. После замер на секунду: голубые глаза Агрилова хитро прищурились, он ухмыльнулся, переведя взгляд с меня на Влада, отчего его верхняя губа, непропорциональная по полноте с нижней, стала еще тоньше.

— Так это правда?