Анюта

— Могу поделиться, папа будет рад погонять тебя по пройденным темам вместе со мной, так что обращайся.

— Спасибо, буду рад. Если ты, конечно, не ехидничаешь, а говоришь, как есть.

— Как есть.

Он ещё раз поблагодарил меня, пожелал не киснуть и пошёл в общагу, а я дождалась своего автобуса и вернулась домой.

Моё настроение заметили все.

— Анечка, дочь, к сожалению, знания на генетическом уровне не передаются. А то бы действительно было чему позавидовать. А вот планку тебе поставили. Не подведи мать.

— Пап, ты серьёзно?

— Абсолютно. Всё гладко не бывает. Я в своё время был рубаха-парень, душа компании, брал вовсе не знаниями. Липовый авторитет не помог, чуть из института не вылетел. Тогда за голову и взялся. А твоя мама всегда трудягой была. Талантом и трудягой.

— А Глеб?

— Глеб — уникален. Он самородок. Но без труда весь его талант и ломаного гроша не стоил бы. Так что трудись, дочь. Вот и весь мой тебе родительский наказ.

— Папа, я там с парнем познакомилась. Если можно, я его иногда к нам приглашать буду. Хорошо?

— Хорошо.

— А ты его тоже погоняешь по предметам?

— Да без вопросов. Пусть приходит. Заодно посмотрю, что за гусь.

========== Я ничего не понимаю ==========

Время летело быстро и неумолимо. У меня не хватало времени даже на сон. Я не помню, чтобы в школе столько учила, а тут я засыпала с учебником Привеса в руках и атласами Синельникова, разложенными возле кровати. В Привесе было около пятисот страниц текста, если не больше, из которых около четырехсот надо было выучить чуть ли не наизусть. Текст отточен был так, что в изучаемых разделах лишнего не было. Готовясь к зачёту, я, бывало, уже в двадцатый раз перечитывала знакомые страницы, с удивлением находя для себя что-то новенькое. Спрашивали на каждом занятии всех и не по одному разу. Я не помню, когда я ела и что. Хорошо, что подругами в институте я не обзавелась. Я была лучшей, чтобы все видели, что дело не в маме профессоре, а дело во мне и моих способностях.

Но верили мне мало, одногруппники слышали мои ответы, но всё равно считали оценки не соответствующими моему уровню. Блатной меня считали.

Единственным, с кем я общалась, был Ваня. Мы вместе просиживали в анатомке и вместе учили латынь. Мы проверяли друг друга, мы поддерживали друг друга. Мы пытались выжить в этой гонке с самими собой.

Получалось ли? Получалось. Мозг принимал информацию и откладывал её в свои тайники и кладовочки.

В конце концов, оба моих родителя прошли через это и Ванины родители тоже. Они работали в областной больнице, правда, очень далеко от нашего города.

Я пыталась приглашать Ваню к нам домой, но он не шёл. Каждый раз отказывался, а потом я звать перестала.

Так прошли первые полгода. Я сдала первую сессию и все каникулы просто проспала, вставая с постели лишь к ужину.

Новый год встречали вместе, своей семьей: я, мама с папой, брат с сестрой и Глеб с Лёней. Лёня мне дал коробочку витаминов, велел пить каждый день, во избежание окончательной потери сил.

Милый этот Лёня, только я с ним уже так не дружу как раньше, стесняюсь его, что ли. Вот даже не пойму — почему. Мне он нравится, а душу открыть ему не могу. Дяде Глебу могу, а Лёне нет. Хотя люблю его.

Что-то сломалось тогда, за годы его отсутствия, или обида моя так засела в душу, что не вытравить. Не пойму я. Просто нет тех чувств, что были у шестилетней девочки, с которой Лёня сосиски жарил цветочками.

Выросла я, пожалуй, всего лишь выросла. Дядя Глеб всегда был взрослым, сколько себя помню. Взрослым, умным другом. Я никогда не стояла на одной ступени с ним, а с Лёней стояла. Он тоже был взрослым и умным, но был подружкой, такой, с которой и в куклы поиграть можно было. Вот такая разница. Я даже заменить его на Рому хотела. Но Рома оказался ошибкой. Он и следа в моей душе не оставил, был и ушёл, как не был.

А Лёню я стесняюсь немного. И не говорите, что глупости, нет, не говорите. Не пойму — что, но не глупости.

Столько лет они уже вместе с Глебом, а всё душа моя замирает, как вижу его. Вот такие вот непонятки.

Каникулы провела дома, пыталась учить потихоньку наперёд. Готовила еду. Прямо кайф от готовки ловила. А мама с папой радовались, нахваливали, да Глеб с Лёней тоже. Они часто у нас ужинали, и не потому что лентяи, а просто потому, что общаться больше некогда, за ужином только.

***

Второй семестр затянул в свой водоворот с головой. Анатомия усложнилась, латынь я сдала, теперь появилась гистология. Муторная наука, картинки в микроскопе, конечно, красивые и перерисовываю я их отменно, потому что если сама рисовать не умею, то срисовываю классно. Но понимать и отличать я их совсем не могу. Препараты запоминаю больше по цвету и окраске, посмотрев на предметное стекло на свет.

Ваня говорит, что отличает клетки и даже ядра. А я не могу. Вот такая катавасия, а ещё завтра лекция по биохимии. Первая. Я уже думала не ходить, представила, как лектор меня поднимет и привет маме передаст, вот тогда от позорища не отмыться.

Ване озвучила. А он посмеялся.