Анютины глазки

– Да, – бодро кивнул головой Флор. – Зато какая! Ещё не так давно в Котеже при гильдийском саду проводили курсы. Но полтора года назад в саду произошёл пожар. И надо такому случиться, что занялся огонь именно в здании гильдии. Все документы, подтверждающие или опровергающие твоё свидетельство, погибли в пламени. Содеялось это во время выпускного банкета последнего курса, набранного Симусом Грузкиным. Увы, во время пожара многие погибли, но есть и такие, кто сильно пострадал.

– А я? – покосилась я на свиток.

– А ты в это время, получив известие о смерти родителей и брата, мчалась в родную деревню. Но не доехала, свалилась в нервной лихорадке, и добрые люди выхаживали тебя в течение трёх месяцев. Телом оправилась, но память потеряла. Хорошо, отец перед тем денег на дорогу выслал и было чем оплатить за добро…

– Как всё сложно и запутано, будто сериал бразильский, – потрясла я головой.

– Хорошо, а как тогда? – насупился Флор.

– Могла я во время учёбы влюбиться в одногруппника? Могла. Могли мы с ним сговориться и сбежать от его родителей, едва свидетельства получили? Могли. Купили билеты на край света, сели в транспорт и поехали, чтобы там судьбы соединить. Вот только непорядочным возлюбленный мой оказался. Подлил мне снотворного зелья, вытащил у меня кошелёк с деньгами и на стоянке сбежал. А я ехала-ехала-ехала, пока водитель не разбудил меня на конечной остановке дряки знают где. Денег на обратный путь нет, зато есть свидетельство о том, что я могу работать. Устроилась в поместье мота Ивановского помощником садовника…

– Интересная история, прям захватывает и до слёз пробирает, но так в нашем мире не бывает. Если бы вдруг случилось, что парень девушку сманил, обокрал и бросил, несчастная пошла бы в первую попавшуюся управу и подала бы на него жалобу. Её с временным назначенным опекуном отправили бы к родне, а парня в каменоломни на три года, чтобы неповадно было, – допив последний глоток кофе, объяснил мне тонкости местного законодательства Флор.

– Как же тогда? – загрустила я. – Чем больше деталей, тем скорее запутаешься. Да и не умею я лгать – спалюсь обязательно.

– В таком случае говори правду. Но так, знаешь, со смешком, типа шутка такая, – зевнул, прикрывая рот ладошкой управляющий. – Вздремну я часик, а потом по делам побегу.

Покивала ему вслед согласно и сама пошла одеваться. Работа не ждёт.

Глава 36

Как ни старался Троф держать покерфейс, но его плохое настроение я почувствовала сразу. Губы сжаты чуть сильнее, от взгляда невероятных глаз Князя холодом веет.

Ох уж эти глаза! Впервые их цвету я удивилась, встретив Васечку. Огромные, лучистые, насыщенного фиолетового цвета. На детском лице они казались неестественно большими и какими-то мультяшными. Князь мимимишностью не радовал, но всё равно встречаться с ним взглядом я избегала. Тонула я в этих очах без возможности спасения.

Кстати, фиолетовый цвет радужки братьев не был уникальным. Об этом мне Флор рассказал, когда я поинтересовалась, не является ли такая радужка одним из признаков принадлежности к княжескому роду.

– Редко, но можно встретить людей с различными оттенками фиолетового. От сиреневого до пурпурного, – задумчиво почесал лоб мой помощник. – Может, какие-то далёкие потомки первого из правителей, может, дети детей бастардов. Чего только в жизни не бывает.

Оттенок цвета глаз у Васила и Трофа был идентичным. Вот только у дружка моего глазёнки чаще отливали в тёплую гамму, а у Князя сегодня едва ли не льдинки во взгляде застыли. Ух! Даже мороз по спине пробежал, хоть и знаю, что сердит Светлейший не на меня.

– Что-то случилось? – решилась я задать вопрос, когда мы уже подходили к месту, облюбованному мною для работы.

– Васил просился встретиться с вами, но сегодня ему запретили покидать учебную комнату. У мальчишки так мало поводов для радости и совершенно нет друзей. По-моему, безжалостно лишать его общения. Он не заслужил такого наказания. Конечно, шалит, как все дети его возраста, но когда это делать, если не сейчас? – объяснил ситуацию Троф.

– Постойте! – услышав такое, я не только сама застыла, едва не споткнувшись на быстром шаге, но еще и Князя за рукав дёрнула. – Как вы допускаете такую несправедливость по отношению к собственному брату?

– А что я могу сделать? Васил под опекой Совета магов, и они в своём праве, – с плохо скрываемой болью в голосе ответил Троф.

– Ничего не понимаю… – потрясла я головой, в которой не укладывалось такое. – При живом ближайшем родиче отдать опекунство Совету. Чужим бездушным дядькам, которым никакого дела нет до ребёнка.

– Закон… – вздохнул Князь. – Кем бы ты ни был, каким бы титулом ни владел, но если ты ни с кем не связан судьбой, ребёнка под единоличную опеку не отдадут. Только Совету. У мастеровых – гильдейскому, у крестьян – сельскому. Васечка одарённый, потому опекают его маги.

Троф при мне впервые назвал брата сокращённым именем. И столько в этом было доброй любви к брату, что я чуточку позавидовала. Я-то одна на всём белом свете. Не до детей было моим родителям.