Анютины глазки 2

– Спасибо, нет. Мне школы хватает, – замахала я нагревшейся от артефакта ладошкой.

– Школы? – старичок прищурился, словно что-то рассматривал во мне. – Какая у вас, госпожа, аура интересная. Вы, случайно, не жрица Светлой матери? Хотя… Вы замужем и дитя имеете… Но божественная отметка на вас все же есть.

– Я главная жрица Цветочной девы. Если вы знаете, о чём я говорю, – призналась я. – Мы все трое Её адепты. А возле нашего поместья есть храм богини. Но мы чтим и Святую мать.

Последнюю фразу я добавила на всякий случай. Кто знает, может, у них тут религиозная нетерпимость к людям других конфессий.

– Невероятно! – мне показалось, что любопытный старик чувств лишится от такой новости. – Вы должны мне всё непременно рассказать!

– Простите, досточтимый, – остановил его Гус. – Мы спешим в канцелярию внести плату за обучение вот этого юноши. Ещё рекомендации написать надо. Вы потом у Васила поспрашивайте о Цветочной деве. Точно знаю, что он удостаивался чести наблюдать её явление.

И, подхватив меня под локоть, муж поспешил на выход.

– И не жалко тебе мальчика? – спросила я. – Они же его вопросами замучают.

– Пусть привыкает, – ухмыльнулся Гус. – Ему теперь пять лет постоянно придётся это делать.

Два портальных перехода подряд это всё-таки трудно. Только со стороны кажется просто – шагнул через пространственный проход, и ты уже там, куда хотел попасть. На деле же несвойственно человеческому организму за минуту времени преодолевать многие-многие километры, нарушая законы природы. А может, психика так реагирует…

Переход из Градоша от городской портальной башни Гус открыл прямо в особняк, в нашу спальню. Пока Ефим держал проход, служащие втолкнули в него наш багаж, чтобы я не запуталась в юбках, придержали за локоток меня. И вот мы дома.

– Устала? – муж прижал меня к себе, уткнулся носом в макушку. – Может быть, приляжешь и отдохнёшь?

В ответ я замотала головой.

– По сыну соскучилась, сил нет. Сначала его поцелую, потом всё остальное.

Прислушалась к пространству, желая понять, где сейчас Даккир.

– В саду, в песочнице возятся, – помог мне муж.

Благодарно чмокнув Гуса в подбородок – выше не дотянулась – выбежала из комнаты.

Ждана сидела в тени яблони спиной к дому и не заметила, как я выбежала на крыльцо. Зато это увидели мальчишки и, бросив свои дела, со всех ног помчались ко мне – а я, распахнув руки, к ним навстречу. Схватила обоих в охапку; поднять, конечно, не смогла, но, опустившись на колени, чтобы стать вровень, прижала к себе и замерла от переполнявшего меня счастья.

– Я соскучился, – первым начал Даккир. Аил, подтверждая слова друга, кивнул.

– Я тоже по вам скучала, мои хорошие.

Сын есть сын – он самый родной и любимый, но я никогда не обделяла заботой и лаской его побратима. Обнимаю обоих разом, ласковые слова адресую двоим, вкусняшки и подарки поровну и одинаковые. Ни к чему зависть воспитывать в Аиле или комплекс кухаркиного сына. Жаль только, что дара у мальчишки нет, но тут я уж ничем не могу помочь.

Наобнимавшись и показав мне свою любовь, сорванцы отвлеклись на щенков, отстранились и дали мне возможность поздороваться с Жданой. Женщина хоть и улыбалась, радуясь встрече, но в глазах была боль.

– Что случилось?! – мгновенно встревожилась я.

И первым делом посмотрела на мальчиков магическим зрением – вдруг заболели – но беспокоиться было не о чем. Ни единой тёмной точки не мелькнуло в сиянии вокруг детских тел.

– Можно поговорить? – попросила Ждана и так тяжело опустилась на скамейку, словно ей не чуть больше двадцати лет, а под девяносто где-то.

Дождавшись, когда я присяду рядом, нянька заговорила:

– Меня замуж позвали.

– Хорошее дело. Рада за тебя, – искренне поздравила я бывшую кормилицу.

– Так-то так, да вот только он не хочет, чтобы я Аила в его дом привела, – едва сдерживая слёзы, объяснила свою печаль Ждана.

– Постой, – я даже головой тряхнула, пытаясь понять услышанное. – Он хочет, чтобы ты от сына отказалась?

– Ну, не то чтобы отказалась, но не хочет, чтобы мальчик с нами жил. Сказал, чужой ребёнок ему не надобен.

– Понятно… Знаешь, я люблю Аила почти так же, как и Даккира, и воспитаю его, что бы ни случилось. Когда вырастет и сам захочет, то и образование с мэтром дадим. В столице не только для одарённых Академия есть. Там и Университет для тех, кто без дара, имеется. Но я тебя понять не могу. Зачем тебе этот мужчина?

– Ну как же…

– Как, Ждана? Ты молодая, красивая, не голодранка какая-нибудь. Мы с мэтром за тебя приданое хорошее дадим. Да хоть надел со всем хозяйством выделим, если захочешь. Но ты сама себя ценить должна.

– Чего уж ценить-то, коли порченая я?

– Послушай, – я взяла женщину за руку. – Ошибиться может каждый. Молоденькая была, неопытная. Зато у тебя Аил есть. Смотри, какой мальчишка славный растёт. Сейчас-то зачем в петлю лезешь?

– В какую петлю? – вскинулась нянька. – Он мужчина самостоятельный, говорит, что любит меня…

– Врёт! – резко оборвала я оправдательную речь. – Когда человека любят, то не делают ему больно. Вот скажи, тебе в радость с сыном расстаться будет?