Анютины глазки

Анна решила возвратиться в больницу. Ведь с мамой всё в порядке, она пока ничего не знает, а вот Антон… Вдруг он уже очнулся, а рядом нет никого. До города она добралась на попутках, электрички уже не ходили. В корпус прошла мимо спящего охранника. С надеждой заглянула в палату, однако муж лежал все в той же позе и улучшения его самочувствия, похоже, не наблюдалось.

– Состояние больного стабильно тяжелое, – услышала Анна сквозь сон диагноз доктора, когда тот вошел в палату для утреннего обхода.

Она опять не успела ни о чем спросить. Врач, в сопровождении трех медсестер, скрылся за дверью, но на этот раз Анна решила его обязательно догнать.

Она ходила за доктором из палаты в палату не менее двух часов, потом еще столько же сидела возле его кабинета. Она провожала его в больничную столовую, даже сидела с ним за одним столом, наблюдая, как мужчина с аппетитом поедает красный борщ с белой сметаной. Она шла следом, когда врач возвращался в свой кабинет, но поговорить с ним ей так и не удалось. Как только Анна открывала рот, чтобы расспросить о муже, доктора сразу кто-то отвлекал.

Расстроенная, она направилась обратно в палату Антона. В коридоре ее неожиданно обогнал мужчина в белом халате, за ним быстрым шагом следовал еще один, за ним еще. Вокруг царило какое-то странное оживление, а прямо напротив дверей в палату, на подоконнике сидел… Антон.

– Тоша!

Девушка кинулась к мужу, схватила за руки, заглянула в глаза.

– Тоша! Ты с ума сошел?! Ты почему встал?! Тебе же надо лежать, ты еще совсем слаб.

Антон только улыбался. Его взгляд был устремлен поверх плеча жены, туда, где вокруг палаты суетились врачи и санитары.

– Всё, – выдохнул он. – Бороться дальше не могу. Просто закончились силы, и взять их негде.

– Подожди, о чем ты говоришь, иди сейчас же в палату, ложись! Смотри, тебя уже все врачи обыскались.

Антон вновь улыбнулся, сказал, глядя в сторону:

– Поздно, Анюта. Я и с матерью уже встречался, и с отцом.

– Как встречался? Ты же говорил, что не помнишь своих родителей, что они погибли…

– Да-да. Всё правильно. А тут, представляешь, как только их увидел – сразу узнал.

– Послушай, Тошка, по-моему, ты бредишь. Тебе надо в постель.

Анна попыталась положить ладонь на лоб мужу, узнать, нет ли у него жара, но Антон перехватил ее руку и нежно поцеловал.

– Я ухожу не навсегда, – сказал он. – Я обязательно вернусь, ведь я виноват перед тобой, очень виноват и мне надо вымолить у тебя прощения. Без этого я не смогу успокоиться.

Анна хотела сказать, что прощает его, что она всё узнала и про коварную женщину, и про ее таблетки, но в это время за спиной с шумом распахнулись двери палаты. Девушка обернулась. Санитары вывозили бездыханное тело Антона.

– Ну, всё. Мне пора. – услышала она голос мужа, над самым ухом. – Поцелуй от меня Егорку. Передай ему, что я его очень люблю.

– Но… Как же так?

Не веря своим глазам, Анна не мигая смотрела на мужа, лежащего на каталке и только после того как санитары накрыли его простыней, она повернулась.

– Тоша?

Ей никто не ответил.

– Антон, ты где? Ты не можешь уйти. Ты не можешь оставить меня, ведь у нас сын. Что я скажу Егору?

Анна пошла за тележкой, но перед грузовым лифтом, куда завезли ее мужа, остановилась. Загремели железные двери, и ей вдруг стало абсолютно понятно, что Антона она больше не увидит. Не увидит уже никогда.

– Тоша!

Ее крик растворился в шуме моторов, опускающих лифт. Тело неожиданно пронзила острая боль. Перед глазами все поплыло.

– Тоша, – прошептала она и тут совершенно отчетливо услышала:

– Ой, смотрите-ка, никак очнулась.

Где-то громко хлопнула дверь, послышались торопливые шаги, а через пару минут мужской голос произнес:

– Вы слышите меня?

Анна попробовала открыть глаза. Перед ней стоял доктор в круглых очках и со смешной бородкой.

– Если вы меня слышите, то просто мигните. Говорить ничего не надо.

Анна медленно опустила и подняла веки.

– Вот и хорошо, – заулыбался мужчина. – Вот и славненько. Вы в больнице! Три дня лежали без сознания, но кризис кажется, миновал. Теперь дело пойдет на поправку. Шевелиться пока не пытайтесь. У вас сломаны ребра, и мы постоянно делаем вам блокаду. Ну, вот, собственно, и всё. Отдыхайте.

Доктор дал какие-то указания медсестре и ушел.

Спросить об Антоне Анна опять не успела. Как только она попробовала открыть рот, нестерпимая боль сразу напомнила о себе, пронзив грудь огненной молнией.

Только через три дня к ней пустили маму и всего на десять минут. Женщина смотрела на дочь глазами, полными слез.

– Как же ты нас напугала доченька, – говорила она. – Ведь мы все больницы, все морги обзвонили, пока тебя нашли. Ну как ты, как себя чувствуешь?

– Ничего, – еле слышно прошептала Анна, и сразу спросила, – А Антон?

– Успокойся дочка, не волнуйся. Тебе сейчас не об Антоне, о себе думать надо.

«Не хочет говорить, – подумала Анна. – Значит, все мои виденья – не сон…»

– А Егорка?

– Всё в порядке с Егоркой. Играет, отдыхает, каждый день о тебе спрашивает. Когда, говорит, мама приедет? Ты, главное, выздоравливай поскорее, уж больно он по тебе скучает.