Анизотропное шоссе

Но я не люблю подогрев. Будто в одеяло закутали. Колючее. Все чешется. И в куполе не люблю сидеть. Потому что плохо видно океан. Внутри тепло и зелень – кусты, деревья, трава.

Но снаружи – интереснее. Федя говорит, там одни камни. Земля Санникова недавно из океана поднялась, растений на ней нет. Но меня не растения интересуют. Однажды я видела белого медведя. Он прошёл рядом с куполом. Посмотрел на нас с Федей. А потом дальше пошёл. К океану.

На входе в купол – дверь. Шлюзом называется. Чтобы выйти, нужно нажать цифры. Но я с цифрами дружу. Я знаю какие нажимать. Запомнила, когда с мамой ходила в обсерваторию. Поэтому сделала так, как делала мама, и шлюз открылся.

– Туда нельзя, – сказал Федя.

– Ну и не ходи, – сказала я. Просто так сказала, потому что знала – он все равно за мной пойдёт. Как привязанный. Потому что должен идти.

На тропинке среди камней стоял указатель.

«Обсерватория – 1 км.

Океан – 500 м.

Москва – 10 000 км.»

В обсерваторию мне не нужно. Я там была. Вон белые купола светятся, на шарики пинг-понга похожи. Но они только отсюда маленькими кажутся, а на самом деле – огромные. Ещё дальше – такой же огромный купол абэвэгэдэйкиных. Дальняя Арктическая Береговая Военная Группа. А сокращённо – АБВГД. Поэтому – абэвэгэдэйкины. Их так все называют. Они не обижаются. Понимают – это в шутку.

До берега недолго идти. Только холодно. Я прибавляла, прибавляла подогрев, но ветер под куртку забирался и кусал. Но я терпела. По сторонам смотрела. Вдруг медведь? Нет, я медведя не боялась. Со мной ведь Федя.

На берегу много интересного. Но самое интересное – корабли. Вереницы кораблей.

– Северный морской путь, – сказал Федя. Будто я не знала. Но у него обязанность – все объяснять. Даже то, что знаю. «Повторенье – мать ученья», так любит говорить Валя. – Глобальное потепление позволяет использовать этот путь круглый год. Раньше навигация длилась всего лишь несколько месяцев.

Мы стояли и смотрели на корабли. Они плыли далеко от нас, но было понятно – какие они огромные. Много кораблей. Я даже про холод забыла. Только от солнышка щурилась. Потому что очки не взяла. Над нашим островом всегда солнышко светит. Вокруг по горизонту облака, а над нами их нет. Будто кто-то окошко прорезал. Федя говорит, это называется «погодная аномалия». Место в Арктике у нас такое – круглый год то солнце, то звезды. И нет никакой непогоды. Ни штормов, ни метелей.

Потом я набрала красивых камешков, и мы пошли домой в купол.

И тут нам встретился медведь. Он стоял посреди тропинки и смотрел на нас. Белый. Огромный. Я остановилась и тоже стала его разглядывать. Я не испугалась. И Федя не испугался, только ко мне прижался.

– Привет, мишка, – вежливо сказала я.

Мишка кивнул. Нос у него зашевелился.

А потом рядом кто-то сказал:

– Девочка, не бойся. Сейчас мы его уберём.

– Не надо его убирать, он сам уйдёт, – и шагаю к нему, к медведю, то есть.

– Софья, стой! – Я не удивилась, что они меня знают. Я ведь один ребёнок на острове. – Не ходи! Мы в тебя можем попасть!

А я все равно не слушаю, иду. Подошла к медведи, протянула руку с камешками. Он понюхал, смешно поморщился. Повернулся и ушёл.

А меня схватили на руки солдаты и к куполу бегом понесли. А Федя рядом бежал и подпрыгивал высоко. Будто мне в лицо хотел заглянуть.

Как мы поехали путешествовать

– Ребёнку нужны свежие фрукты, – сказал Валя. Валя работает вместе с мамой в обсерватории. Он большой и толстый. И я ни разу не видела, чтобы он ел фрукты. Обычно он ест хлеб с колбасой. Но он всегда мне апельсины приносит. И яблоки. Будто у нас дома нет.

– И ещё ребёнку нужно южное солнце, – сказал Валя.

– Мы ходим на облучение, – сказала мама. – Вчера ходили. И завтра пойдём.

Облучение – это когда заводят в комнату, раздевают до трусиков, заставляют надевать тёмные очки и включают специальную лампу. От лампы плохо пахнет, но от неё другая польза. В организме витамины вырабатываются.

– Облучение, – хмыкнул Валя. – Ребёнку нужны свежие фрукты и настоящее солнце. И сверстники. Чтобы кругом толпы мальчишек и девчонок. Тогда ребёнок не будет убегать с белыми медведями играть.

– Тогда он будет убегать играть со сверстниками, – сказала мама.

– И это правильно, – заявил Валя. – Ты вот этот старинный плакат зачем сюда повесила?

И показывает, где плакат висит – красная кремлёвская звезда ярко светит, а под ней карапуз улыбается. Раньше, когда я была совсем маленькая, то думала, что этот карапуз – я. Но мама объяснила, что плакат очень старый. Его давным-давно сделали. И надпись на нём: «Родился под счастливой звездой».

– В общем, отправлю вас в отпуск.

– Не пойду в отпуск, – сказала мама. – У меня программа исследований полетит. Сам знаешь.

– Пойдёшь как миленькая, – сказал Валя. – Ребёнку нужны новые впечатления. А что она на острове видит? Только белых медведей и видит.

– У неё есть Федя, – сказала мама.

– А ещё у неё есть белый медведь, который теперь по острову бродит и отказывается в другое место переселяться, подружку Софью ждёт поиграть. Тоже мне, Умка на севере, – сказал Валя.