Анкор-ученик

– Приветствую тебя, благородный Аш, мой проводник в лабиринте! Прости, если, пытаясь соблюдать ваши традиции, я веду себя неумело. Я только что выбрался из настоящего пекла… и несмотря на это хочу поскорее в него вернуться. Там ждет меня моя судьба.

– Судьба ждет человека везде: и здесь, и в любом другом месте… Нет ничего, что находилось бы вне Маат, справедливого Космического Разума, который отмечает своими следами все дороги жизни. Когда мы спим, Шекамет, великая Львица Огня и Земли, будит нас силой, пуская в ход когти. В народе говорят, что тогда нас настигают неудачи и несчастья, но мы знаем: это к нам прикасается Бог.

Юноша почтительно поклонился и молча последовал за жрецом. Саримар тихо стал рассказывать Ашу о чем-то, видимо, очень важном. Скоро они подошли к первым сооружениям, являвшимся частью большого и на первый взгляд хаотичного комплекса маленьких храмов, пилонов и крепостей или дворцов. Их строгая архитектура разительно отличалась от архитектурного стиля Кума. Большая часть этого комплекса состояла из внушительных зданий – геометрическая точность, с которой были сложены их громадные каменные блоки, поражала воображение. На зданиях не было ни резных украшений, ни рельефов – везде только ровный, сверкающий камень. Каменные плиты пола были отполированы до зеркального блеска. Яркие, чистые, без оттенков и полутонов цвета, которыми были расписаны эти огромные каменные полотна, поразили принца, он никогда не видел ничего подобного и был слегка растерян. Саримар, напротив, общался со жрецами Кема так непринужденно, словно бывал на этой земле тысячи раз и все здесь было ему прекрасно знакомо. Над строгими каменными пилонами была растянута многоцветная легкая ткань, которая, раздуваясь на ветру, словно кровля, затеняла аллеи и улочки города-храма.

Люди, которых они встречали, были одеты очень просто, почти без украшений и держались благородно и с достоинством. С юношеским любопытством Анкор смотрел на их спокойные, невозмутимые лица, на которые были наложены косметические краски живых и ярких тонов. Вскоре процессия остановилась перед огромным фасадом дворца из красно-черного камня с центральными воротами, по бокам от которых Анкор увидел несколько ложных дверей, высоких и узких. Наверху они оканчивались каменной резьбой, в геометрических изгибах которой юноша, как ему показалось, различил условные изображения лотоса и папируса. Над центральными, царскими воротами располагался массивный резной карниз в виде трех горизонтальных полуцилиндров, над которыми возвышались девять полуколонн, а над ними – еще шесть полуцилиндров, таких же, как первые. Перед двумя маленькими ложными дверьми застыли, словно статуи, высокие стражники, охранявшие вход во дворец. Они делали вид, что не замечают прибывших, и даже не приветствовали их. В перекрещенных на груди руках воины сжимали оружие – бронзовую палицу и серп из меди, черной, как железо. На них были только короткие юбки, сшитые из лоскутов кожи гиппопотама, наподобие кольчуги.

Через темный, прохладный зал с высоким потолком Анкора провели во внутренний двор, где был разбит чудесный сад, росший вокруг самого дворца. Дворец был выстроен в том же стиле, что и другие здания, только был гораздо ниже; а благодаря многочисленным деталям из дерева, балдахинам и занавесям казался легким и прозрачным. Изящные деревянные расписанные колонны с резьбой поддерживали большие, сплетенные из папируса карнизы. Для Анкора и его гвардейцев были приготовлены комнаты в правом крыле дворца. Комнаты были небольшими, но со множеством широких окон, и юноше казалось, что они будут жить прямо в благоухающем саду. Финиковые пальмы ласково гладили полупрозрачные занавеси, которые колыхались на ветру. Саримар, погруженный в беседу со жрецами Кема, казалось, не заметил, что его ученик остался в своих комнатах, окруженный заботливыми слугами. Анкору помогли надеть традиционную для этой страны одежду и разрешили ходить одному, без охраны, – это обрадовало юношу больше всего. Он свободно прогуливался везде, осматривая каждое помещение, которое привлекало его внимание. Некоторые залы были расписаны сценами из повседневной жизни, другие – изображениями с религиозной символикой. Религиозные сцены особенно впечатляли – фигурки на огромных полотнах явно были знаками какого-то священного письма.