Анкор-ученик

– Братья! Представляю вам моего сына, маленькую и слепую Солнечную Змею, – сказал Саримар, положив правую руку на плечо Анкора и приглашая его пройти вперед. Пожилой жрец в высоком шлеме, в предельно простом, но в то же время величественном одеянии, сделал к ним несколько шагов и заговорил с Саримаром на странном, очень торжественно звучавшем языке. Анкор тщетно пытался узнать его, но понял только, что жрец говорил на одном из тайных языков, которые знали лишь немногие Посвященные. Саримар посмотрел в глаза своему собеседнику и коротко ответил на том же загадочном языке. После того как закончилась эта ритуальная часть, Саримар пригласил Анкора сесть на маленькую низкую скамью из розового мрамора, стоявшую прямо перед троном, между первыми двумя статуями крылатых змей. В девяти метрах от него находилось место, которое, скорее всего, должно было занять таинственное существо – Владыка Великого Храма Кума. Анкор садиться не стал и ждал стоя, полный смирения и мистических предчувствий.

Несколько жрецов, взявшись за руки, создали двойной ряд, обозначивший дорогу от огромной золотой треугольной двери к задней части трона. Царила полная тишина, ее нарушали только звуки, шедшие из вулканического отверстия; все пребывали в торжественном ожидании. Зал был освещен одним только необыкновенным сиянием, которое исходило из кратера и отражалось на всех стенах, рисуя на них движущиеся формы и окрашивая помещение всеми оттенками желтого.

Дверь открылась, и из нее появилась девушка, совсем юная, в легкой льняной тунике. Ее голову украшал лавровый венок, за ней следовала свита. Двенадцать молодых девушек встали в два ряда, по шесть в каждом, во главе с юной жрицей образовали фигуру в форме буквы V, углом вперед, и медленно двинулись к центру. Жрецы, мимо которых они продвигались, словно застыли. Все это время в кратер бросали горсти благовоний. Медленно шагая к центру, хранительницы Огня посыпали дорогу перед собой душистой миррой. Следом за ними в дверях появился жрец в золотой тунике и с золотым шлемом на голове. На его поясе сверкала цепочка из разноцветных алхимических кристаллов. Он крепко держал в руке золотой посох, украшенный драгоценными камнями.

Сердце Анкора сильно забилось, словно таинственная птица цвета небесной лазури пыталась вырваться из его груди. Эта церемония почему-то была ему знакома, ему ничто не казалось совершенно новым… Лицо юной жрицы он видел впервые, но что-то родное читалось в ее одухотворенных чертах, особенно в глазах – темных, как тени сосновых деревьев в полнолуние, когда совершаются магические обряды. Эти глаза он знал всегда…

Шествие медленно приблизилось к солнечной колеснице. Избранница богов села на золотой трон. Жрицы Огня, сопровождавшие ее, отошли в сторону. Великий жрец обратился к Саримару на том же древнем языке, который Анкор уже слышал. Затем он подошел к трону и остановился. Жестом он пригласил юношу сесть на скамью впереди и чуть левее того места, где стоял сам.

Огненное жерло в пяти метрах от принца содрогалось, из его недр доносился гул. Время от времени жрицы бросали в отверстие ладан, и густые белые клубы благовоний, окутывая весь зал, поднимались теперь высоко вверх, исчезая в круглом отверстии в середине потолка, внутри которого находилось золотое солнце.

Расположившись на троне, юная пифия жестом пригласила всех присутствующих сесть и принять церемониальную позу. Анкор сделал то же, что и все, повторяя общие движения. В зале стояла тишина, уже никто не бросал благовония в кратер. Взгляд молодых жриц, сидевших у боковых стен в особой церемониальной позе, был обращен к их скрещенным ступням. Их глаза смотрели, но уже ничего не видели. Даже огненное жерло успокоилось. Из глубины доносилось лишь тихое бормотание и время от времени вырывались сполохи огня и еле заметные розовые облачка.

«Что сейчас?» – возник безмолвный вопрос в душе Анкора. Уже долгое время он не двигался и был погружен в свои размышления. Неподвижность начинала тяготить его. В сердце юноши сражались между собой невообразимый иррациональный страх и священное воспоминание, вызванное этой церемонией и столь созвучное его душе. Анкор почувствовал, что глаза юной пифии, хотя они были уже закрыты, по-прежнему наблюдают за ним из глубины его собственных глаз… Из глубины его собственного сердца.

Вдруг лицо жрицы, божественного ребенка, преобразилось, выразив бесконечную нежность и ангельскую чистоту, дыхание ее участилось и стало похожим на ритмичную музыку, а руки начали подниматься и опускаться надо лбом, совершая какой-то таинственный символический жест. Все вокруг задрожало, и присутствующие, Посвященные и жрицы, как будто тоже содрогнулись. И вот уже все они чертили перед собой мистический символ, кланяясь в знак глубокого почтения. Великий жрец медленно встал и передал свой магический посох пифии, преобразившейся настолько, что было видно: ее здесь нет, ее душа уже далеко от всего того, что свойственно обычному человеку. Великий жрец обернулся к Анкору и сказал:

– Солнечная Змея, Учитель приветствует тебя.