Анн Предай

Она вытолкала его на кухню и отворила дверь на черную лестницу. С первого этажа доносился звук сдвигаемых мусорных баков. Дом просыпался. Скоро в замочной скважине скрежетнет ключ Луизы…

Анн закрыла за Лораном дверь и осторожно прислонилась к ней спиной, едва сдерживая дыхание. Немного отдышавшись, вернулась к себе и скользнула в постель, отыскивая в простынях тепло и запах Лорана.

10

– Ты еще немного не посидишь? – мрачно спросил Пьер, отодвигая чашку.

– Не могу, – ответила Анн. – У меня с утра назначена одна очень важная встреча.

– А та замечательная книга? Не сходишь за ней?

– Кто знает…

Она чмокнула отца в щеку и убежала. Оставшись один, Пьер налил себе еще чашку кофе, машинально достал из кармана письмо мадам Жиродэ и принялся его перечитывать. «Я с большим опозданием узнала о постигшем Вас ужасном горе… Поверьте мне, что при этих трагических обстоятельствах… Находясь мысленно с Вами… Осмелюсь сообщить, что заказанная Вами книга находится в моем распоряжении… Если Вы сможете в ближайшие дни заглянуть в мой магазин…» Он, конечно же, заглянет, ради приличия. Книга, о которой он еще совсем недавно мечтал, теперь для него почти ничего не значила – со смертью Эмильен мир поблек вокруг него. Уходя, она прихватила с собой и лампу, в лучах которой сияли даже самые мрачные вещи. Он отхлебнул кофе, нашел его горьким, но удержался и добавлять сахару не стал. Вошла прибрать со стола Луиза и удивилась:

– Как? Мадемуазель уже ушла?

– Да, – ответил он, – она очень торопилась.

На мгновение он забылся, поддавшись накатившей на него волне отчаяния, и, страдая от необходимости жаловаться, тихо промолвил:

– Мне так одиноко, славная моя Луиза! И это правильно. Моя дочь еще слишком молода, чтобы разделять печальную участь живого трупа.

– Не говорите так, мсье! – откликнулась Луиза. – Мадемуазель страдает, но по-своему. Тут мы как-то разбирали старые вещи мадам, так у нее все время глаза были на мокром месте.

Все, что оставила после себя Эмильен, уложили в картонные коробки. Пьер подумал, что ему не нужно было бы соглашаться с таким поспешным наведением порядка. Когда Анн сообщила ему о своей затее, он просто заплакал. Дочь накричала на него, даже толкнула! Она была так груба… Ну зачем все выбрасывать? Боится воспоминаний? Он бы оставил все платья, обувь, белье Мили на привычных местах, в шкафу, чтобы можно было их увидеть, вдохнуть их запах и дать пищу скорби.

– А… а куда моя дочь все это подевала? – поинтересовался Пьер.

– Она нашла им применение, – ответила Луиза.

– Какое?

– Сейчас столько нуждающихся! А мадемуазель такая добрая. И мне тоже перепал подарочек. Черное пальто с меховым воротником нашей бедной мадам, ее каштановый свитер и блузка, которая так шла ей…

– Какая блузка?

– Голубая. Но успокойтесь, мсье, я ни за что не явлюсь в ней к вам. Я так боюсь вас огорчить.

Пьер опустил голову. Гардероб его жены развеян по ветру, на все четыре стороны, какие-то незнакомки носят одежды, освященные телом Эмильен! Храм разграблен, алтарь осквернен… Но в тот вечер ему не хватило смелости противиться воле Анн. В конце концов, может, так и лучше. Он больше не знал, где он. Ему было плохо… Он попытался припомнить, когда Эмильен купила голубую блузку, оказавшуюся у Луизы. Ах да, три или четыре года назад, перед Рождеством. Эмильен была красивой, веселой…

Воспоминание застыло перед его глазами, но, кроме этого моментального снимка, в душе у Пьера не осталось ничего – он уткнулся носом в прямоугольник глянцевой бумаги.

Луиза унесла тарелки, убрала скатерть. Все-таки Анн могла бы с ним посоветоваться, прежде чем принимать подобное решение. Как она изменилась в последнее время… Раньше она держалась в тени Эмильен, всегда чуточку позади, внимая и соглашаясь, и никогда не вмешивалась в домашние дела. А только матери не стало, она тут же властно утвердилась на освободившемся месте. Никакого междуцарствия, никаких парламентских каникул. Из рук жены Пьер сразу же перешел в руки дочери. Безропотно, обыденно, где-то даже с благодарностью. У него перехватило в горле.

– Луиза, я ухожу! – бросил он на ходу.

На улице ему стало лучше. Свежий воздух и пешая прогулка рассеяли тошнотворный туман его мыслей. Однако у книжной лавки Коломбье его ждало разочарование. Двери магазинчика были закрыты. Мадам Жиродэ появится лишь к трем часам. Не возвращаться же домой? Он не сумасшедший.

Чтобы скоротать время, Пьер зашел в бистро и заказал себе кофе. Через десять минут он снова был на улице. Но в магазинчике его встретила не мадам Жиродэ. Вместо нее за кассой стояла светловолосая, голубоглазая, слегка манерная особа невысокого роста.

– Я пришел за одной книгой, которую мадам Жиродэ лично для меня отыскала. «Париж в июле 1815 года» – подсказал он.

– Я не в курсе, – ответила особа. – Но я сейчас поищу. В любом случае, мадам Жиродэ не собиралась задерживаться.