Анна

– Почему? Господи! Почему? За что ты наказываешь меня! – Анна упала на колени и закричала, срывая голос. – Я не хочу отдавать его никому, даже Тебе! Он только мой! Я люблю его! Боже! Верни его мне! Господииииии!

Анна вдруг сообразила, что можно попытаться его спасти! Она бросилась к Питэру и стала делать ему искусственное дыхание изо рта в рот, двумя руками надавливая на грудь и продолжая кричать в перерывах между вдохами. – Неееееет! Нееееееет!!!

Она дула ему в рот, нажимала на грудь и целовала. Целовала и в губы, и в щеки, и в глаза, повторяя, как сумасшедшая:

– Милый мой! Родной мой! Любимый мой! Не уходи от меня! Я не хочууу! Я люблю тебя…. Аааааа! Господи, за чтооооо!

Питэр не реагировал никак. Наверное, эта противная тетка с косой оказалась сильнее самого Господа Бога, и не хотела возвращать Анне то, что ей уже не принадлежало. Не хотела отдавать Питэра Хиггенса. Где-то мелькнула мысль, что это те два деда напророчили ей тот ужас и Анна немедленно разозлилась.

– Нееет! Я не отдам тебя никому! Ты мой! Мой! Мой навсегдаааааа!!! Нееееее!

У Анны даже помутилось в голове от злости. Нажно было что-то делать, потому что искусственное дыхание не помогало. Нужно было кого-то позвать! Нужно кричать о помощи, но на кровати лежит, совершенно обнаженный Питэр, и это нехорошо. Она понимала это какой-то частью своего ума. Нужно было на него что-то надеть и на себя тоже. Это Анна понимала, хотя и очень плохо. Она думала об этом, а сама металась по спальне и выла от злости….

Но потом остановила сама себя, и сказал громко, чтобы отрезвить:

– Ты должна взять себя в руки, чтобы одеть и его, и себя тоже!

Она нашла в гардеробной пеньюар, а Питэру трусы и стала натягивать их на него. Вот тогда, когда она стала притрагиваться к нему, поняла все окончательно и не смогла больше себя сдерживать. Она завыла в голос, сидя около его тела и качаясь, как сомнамбула от безысходности! Натягивала трусы и выла, как раненая тигрица! Ей не было страшно, от того, что он мертвый, а она его трогает и переворачивает! Ведь это же был ее Питэр! Да? Ее роднулечка?! Он принадлежал только ей!

В эту минуту Анне стало очень горько и больно внутри нее! Больно в груди, больно в сердце, больно во всем теле! В ней проснулась безысходная тоска! Тоска волка, воющего на луну!

Мертвый Питэр оказался, почему-то, очень тяжелым и Анне никак не удавалось правильно натянуть трусы. Наконец эту процедуру она выполнила, обхватила его тело руками, как маленького ребенка и уложила голову себе на колени. И тут она завыла и зарыдала совсем громко, в голос, не сдерживая себя! Она качалась из стороны в сторону, качала его на своих руках и выла…, выла…, выла….

Потом на нее напали истерические рыдания! Она рыдала очень громко и отчаянно, в тоску раненого зверя выливая всю обиду и злость на этот мир, который только что забрал у нее самое дорогое, что она имела, что так долго искала и ждала!

Так продолжалось какое-то время, но потом Анна все-таки поняла, что ей необходима помощь! Немедленно необходима! А вдруг приедет врач и спасет его? Тогда она аккуратно положила голову Питэра на подушки и бросилась на улицу.

Анна бежала по аллейке и кричала очень громко на весь парк:

– Кто-нибудь! Помогите! Люди! Помогите!

В конце аллейки появились охранники. Они бежали навстречу.

– Питэру плохо! – кричала Анна. Она боялась сказать им, что он уже умер. – Срочно нужен врач! Помогите!

Двое охранников побежали с Анной к ней в спальню, а один бросился в комнату охраны, к пульту.

Питэр лежал на кровати в той же позе, в которой его оставила Анна. Она, почему-то думала, что поза у него должна была поменяться, пока ее не было. Но он не шевелился.

Охранники потрогали пульс, приподняли веки и один из них, вздохнув, произнес:

– Мадам. Ваш муж умер. Сожалею.

Вот тогда Анна и упала в обморок. Она не помнила, как это произошло. Помнила только, что свет потемнел, все куда-то поплыло, поплыло…, и уплыло…, проваливаясь в черноту….

Она обнаружила себя уже в больнице. Анна лежала на кровати, в белой комнате, а вокруг медленно плавали какие-то белые тени, иногда наклоняясь над ней….

Потолок плавал тоже и пытался упасть прямо на нее, стены наклонялись и тоже плавали, изображая танец кривых зеркал. Звук был заторможенный и тягучий. Кто-то у нее что-то спрашивал, но она не понимала, кто и что, потому что видела перед собой только чей-то расплывчатый силуэт, который издавал тягучие звуки, а потом медленно потух и опять провалился в черноту.

Что было потом, она не знала. Не знала, что сутки была без сознания, а врачи делали полный анализ состояния ее организма. Не знала, что было заведено расследование, потому, что нашлись сомневающиеся, которые считали, что просто так не может взять и умереть человек пожилой, он может быть только убит! Так любила щекотать себе нервы американская публика, а журналисты ей в этом помогали, подогревая огромными заголовками в ведущих газетах и журналах всего мира. А как же! Такая сенсация!!!

Глава тридцать первая Вдова