Анна

Февраль сменился снежным мартом, Пуффендуй в кой-то веки выиграл у Гриффиндора, а я наконец-то закончила вязать вещи для Милли: именной шарф, перчатки, варежки, юбка, платье, гетры, два свитера и пять пар носков, а ещё два джемпера: для Крэбба и Гойла. После этого пришлось срочно искать розовые и белые нитки и ваять пушистую муфту для самой Амбридж — слухи о качестве изделий дошли до неё быстро. Вроде бы она ещё что-то хотела заказать, но вышедшая статья в журнале «Придира» о злоключениях Поттера отвлекла её от всех других дел. Ещё бы — скандал получился фееричный! Мальчику-который-выжил приходило много писем, ученики открыто выражали свою поддержку, как и преподаватели. Дети Пожирателей ходили злые, но в открытую конфронтацию не вступали — журнал Лавгуда запретили, любой, кто попадётся, будет исключён. Правда, школьников это не останавливало — прятали запрещённую литературу весьма умело.

— Думаешь, так и было? — спросила Ли, наблюдая, как я вышиваю имя и фамилию на её спортивной форме.

— А смысл ему врать? Да и не умеет он.

— Тогда почему никто не проверяет его слова? Почему сразу не осмотрели кладбище? Не арестовывают того же Малфоя?

— Это ты в Корее будешь умничать, — отозвалась я, вспоминая рассказы тхэквондистки о силе слухов и сплетен в Азии. — В Европе для власти слова не имеют веса — только факты. А принимать за таковые рассказ Поттера никто не будет.

— Почему?

— Это значит признать, что правительство не право, ввести военное положение, в конце концов, направить деньги на защиту мирных граждан. Кому это надо? Правительству? Тот же Малфой даёт Министерству кучу денег, Нотт спонсирует Мунго, Крэбб и Гойл держат питомники с волшебными существами. Арестовывать их невыгодно. Проще сказать, что подросток псих, и закрыть его в больнице, — ответила я. — Кстати, что там у тебя с Тео?

— После пятого курса мы уезжаем в Корею. Я — учиться на переводчика-дипломата, а Тео идёт в ученики к мастеру боевых искусств.

— Свадьбы не будет?

— Не знаю. Родители молчат, а Нотт ничего не говорит. Наверное, нет, — расстроилась Мун.

— Пока рано делать выводы. Сейчас главное — СОВ сдать. Ты что берешь на экзамены? — спросила я.

— Да, как все. Обязательные плюс прорицания и ЗОТИ. Правда, похоже, что мы скоро останемся без учителя.

— Почему?

— Амбридж терроризирует Трелони. Хагрида выгнать нельзя. Сама понимаешь, что без него вход в лес закрыт всем без исключения. Так что остается бедная прорицательница.

В правоте слов однокурсницы мы убедились через три недели после памятного разговора.

После ужина в вестибюле разыгралась настоящая драма.

Посреди вестибюля, с палочкой в одной руке и пустой бутылкой из-под пива в другой, стояла профессор Трелони. На полу рядом с прорицательницей лежали два огромных чемодана, один вверх ногами — похоже было, что его спустили по лестнице вслед за ней. Профессор Трелони в ужасе смотрела на Долорес Амбридж, которая находилась у подножия лестницы

— Нет! — выкрикнула она. — НЕТ! Это невозможно... так нельзя... я отказываюсь в это верить!

— Вы не знали, что всё к этому шло? — сказал тонкий голосок, в котором слышалось жестокое удовлетворение. — Хоть вы и не в силах предсказать даже погоду на завтра, вы, конечно же, не могли не понимать, что ваш убогий стиль работы и неодобрение, которое я ясно продемонстрировала вам во время моих инспекций, делают ваше увольнение неизбежным!

— Вы н-не можете! — взвыла профессор Трелони; из-под её огромных очков струились слезы. — Вы... н-не можете меня уволить! Я п-провела здесь шестнадцать лет! Х-хогвартс — м-мой родной д-дом!

— Он был вашим домом, — сказала профессор Амбридж, — но перестал им быть час назад, когда Министр магии подписал приказ о вашем увольнении. А теперь будьте добры покинуть замок. Вы нам мешаете.

С жадным наслаждением генеральный инспектор смотрела, как профессор Трелони содрогается и стонет, в приступе отчаяния раскачиваясь на своём чемодане взад и вперед. Лаванда и Парвати, обнявшись, тихо плакали друг у дружки на плече, Миранда Мист всхлипывала, а Ромильда Вейн рыдала не хуже Трелони.

— Ну-ну, Сивилла... успокойся... вот, вытри слезы... всё не так плохо, как ты думаешь... тебе не придётся покидать Хогвартс..., — сказала декан Гриффиндора, вышедшая из главного коридора.

— Неужели, профессор МакГоннагалл? — ледяным тоном осведомилась Амбридж, сделав несколько шагов вперёд. — И кто же уполномочил вас сделать подобное...

— Я, — раздался звучный голос.

Дубовые парадные двери распахнулись. Стоявшие рядом с ними ученики посторонились, освобождая путь Дамблдору, только что появившемуся на пороге. Оставив двери широко распахнутыми, он двинулся через ряды зрителей к заплаканной, дрожащей Трелони, которая по-прежнему сидела на чемодане, и замершей около неё Макгонагалл.