Анна

— Здесь-то здесь, — недовольным голосом отвечал он, — да, может, уж взяли: много их перебывало с утра-то. Пожалуй, войдите: я спрошу у барыни.

Анне пришлось с добрых полчаса прождать в приемной, пока к ней вышла «барыня», высокая, полная особа, одетая богато и смотревшая очень важно. Она слегка поклонилась молодой девушке, пристально оглядела ее с ног до головы и спросила небрежно:

— Вы ищете место компаньонки? А где вы жили прежде? Есть у вас рекомендация?

— Я еще никогда не жила на месте, — отвечала Анна, и густой румянец покрыл щеки ее. — Но я могу ходить за больными, я ухаживала за своим больным отцом.

— О, это большая разница! Не знаю, решимся ли мы взять такую молодую, неопытную особу. Вы читать умеете?

— Да, умею: по-русски, по-французски, по-английски.

— И музыку знаете?

— Немного.

— Гм… Мы ищем особу, которая оставалась бы постоянно при больной матери моего мужа. Она уже преклонных лет, нужно ее развлекать, с ней выезжать, читать ей, давать ей лекарства, часто и ночи проводить около нее, когда ей нездоровится.

— Я к этому привыкла.

— Жалованье мы даем небольшое — пятнадцать рублей в месяц. Впрочем, вам не на что будет и тратить его. Одеваться вы должны просто. — Снова оглядела девушку с ног до головы и, видимо, осталась недовольна ее изящным костюмом. — Я не терплю нарядной прислуги. Обедать вам придется в своей комнате, и вообще вы должны понимать, что компаньонка занимает в доме положение подвластное. Если вы никогда не жили на местах, вам, может быть, трудно будет привыкнуть к этому?

— Я постараюсь, — проговорила Анна, глотая слезы.

— Я вас проведу к маменьке: может быть, вы ей понравитесь, тогда попробуйте; мы люди не злые; если вы будете хорошо исполнять свою обязанность, вам будет у нас хорошо. Пойдемте.

Анне сильно хотелось отказаться, убежать прочь, но мысль: «А куда же я денусь? Неужели опять жить из милости у дяди?» — остановила ее.

Она последовала за «барыней» через ряд комнат и коридоров в помещение старухи. В комнате, полутемной от толстых гардин и спущенных занавесок на окнах, подле ярко пылавшего камина сидела в большом кресле старушка, вся закутанная теплыми шалями и платками.

— Вот, maman, я привела к вам еще компаньонку, — обратилась к ней ее невестка, указывая на Анну.

Старушка взяла лорнет, лежавший подле нее на столике, и несколько секунд молча, пристально глядела через него на Анну.

— Ну, у этой хоть лицо человеческое, — заговорила она старческим разбитым голосом, — а уж другие, которых вы мне предлагали, были такие рожи, что и смотреть противно.

Барыня насмешливо улыбнулась.

— Не знаю, поладите ли вы с этой, — заметила она, — она еще очень молода, не живала на местах!

— Молода, это ничего, — отвечала старуха, не сводя своего лорнета с девушки, — а вот что нигде не живала, это плохо: всему придется учить! Вы, милая, что умеете делать?

Анна перечислила все занятия, за какие могла взяться.

— Поправьте мне подушку!

Анна исполнила и это.

— А собак вы любите?

— Люблю.

— Ну, это хорошо. У меня две собачки: вам не придется за ними ходить, у них есть своя горничная, но вы должны жить с ними мирно. Возьмите книгу и почитайте, я хочу послушать, хорошо ли вы читаете.

Анна взяла французский роман, лежавший на столике, и прочла несколько строк.

— Довольно, вы слишком торопитесь, я этого не выношу.

Затем последовал целый ряд вопросов о прежней жизни и родственниках молодой девушки. Анне не предложили сесть, и она должна была стоя отвечать на все, часто очень щекотливые расспросы неделикатной старухи и молча выслушивать все ее замечания о своих родных. Несмотря на то что она старалась держать себя как можно скромнее и скрывать испытываемое ею чувство оскорбления, старуха осталась не совсем довольна ею.

— Да, видно, что вы не живали на местах, — заметила она по окончании допроса. — Вы совсем не умеете держать себя! Я не могу сразу решиться взять вас, приходите завтра с утра, пробудете у меня целый день, и тогда посмотрим! А теперь идите; я устала, дайте мне спирт!

Анна подала спирт, поспешно раскланялась и чуть не бегом вышла из этого дома. Слезы душили ее, лицо ее горело. Сколько унижений пришлось ей вынести, как оскорбительно обращались с ней эти люди! И за что? За то, что она пришла к ним как девушка бедная, желающая жить честным трудом! Если бы несколько месяцев тому назад она приехала к ним вместе с теткой в гости — как различно было бы их обращение! Как деликатно избегали бы они всякого неприятного для нее разговора, как любезно усадили бы в своей гостиной, как искренно восхищались бы и ее туалетом, и ее умением держать себя! А теперь?.. Она не изменилась ни в чем и нисколько, а между тем тогда они с удовольствием признавали ее себе равною, а теперь называют «прислугой», не удостаивают посадить рядом с собой!