На шее мелких четок ряд,В широкой муфте руки прячу,Глаза рассеянно глядятИ больше никогда не плачут.И кажется лицо бледнейОт лиловеющего шелка,Почти доходит до бровейМоя незавитая челка.И непохожа на полетПоходка медленная эта,Как будто под ногами плот,А не квадратики паркета.А бледный рот слегка разжат,Неровно трудное дыханье,И на груди моей дрожатЦветы небывшего свиданья.1913
ГОСТЬ
Все как раньше: в окна столовойБьется мелкий метельный снег,И сама я не стала новой,А ко мне приходил человек.Я опросила: «Чего ты хочешь?»Он сказал: «Быть с тобой в аду».Я смеялась: «Ах, напророчишьНам обоим, пожалуй, беду».Но, поднявши руку сухую,Он слегка потрогал цветы:«Расскажи, как тебя целуют,Расскажи, как целуешь ты».И глаза, глядевшие тускло,Не сводил с моего кольца.Ни один не двинулся мускулПросветленно-злого лица.О, я знаю: его отрада —Напряженно и страстно знать,Что ему ничего не надо,Что мне не в чем ему отказать.1 января 1914
* * *
Александру Блоку
Я пришла к поэту в гости.Ровно полдень. Воскресенье.Тихо в комнате просторной,А за окнами морозИ малиновое солнцеНад лохматым сизым дымом…Как хозяин молчаливыйЯсно смотрит на меня!У него глаза такие,Что запомнить каждый должен;Мне же лучше, осторожной,В них и вовсе не глядеть.Но запомнится беседа,Дымный полдень, воскресеньеВ доме сером и высокомУ морских ворот Невы.Январь 1914
* * *
Углем наметил на левом бокуМесто, куда стрелять,Чтоб выпустить птицу – мою тоскуВ пустынную ночь опять.Милый! не дрогнет твоя рука.И мне недолго терпеть.Вылетит птица – моя тоска,Сядет на ветку и станет петь.Чтоб тот, кто спокоен в своем дому,Раскрывши окно, сказал:«Голос знакомый, а слов не пойму»И опустил глаза.31 января 1914, Петербург
* * *
После ветра и мороза былоЛюбо мне погреться у огня.Там за сердцем я не уследила,И его украли у меня.Новогодний праздник длится пышно,Влажны стебли новогодних роз,А в груди моей уже не слышноТрепетания стрекоз.Ах! не трудно угадать мне вора,Я его узнала по глазам.Только страшно так, что скоро, скороОн вернет свою добычу сам.Январь 1914
* * *
В последний раз мы встретились тогдаНа набережной, где всегда встречались.Была в Неве высокая вода,И наводненья в городе боялись.Он говорил о лете и о том,Что быть поэтом женщине – нелепость.Как я запомнила высокий царский домИ Петропавловскую крепость! —Затем что воздух был совсем не наш,А как подарок Божий – так чудесен.И в этот час была мне отданаПоследняя из всех безумных песен.Январь 1914