Анна Австрийская, или три мушкетера королевы. Том 2

— Зачем тебе хочется так подробно все это знать, сыночек? — спросила она, помолчав минуту и видя, что мальчик стоит, задумавшись.

— Не могу сказать вам этого, бабушка. Помолитесь за бедную нищую и ее сына, слышите?

Нарцисс с благодарностью пожал руку пораженной женщины, не знавшей, что и думать.

— Помолитесь за бедную нищую и ее сына, — повторил мальчик и, поспешно отвернувшись, пошел прочь.

Она, качая головой, смотрела ему вслед.

Что это значит? Чего искал мальчик? Отчего он так взволнован?

Старушка хотела еще расспросить его, узнать, что общего между ним и всей этой историей.

Но мальчика уже не было.

— Странно, — шептала женщина, глядя ему вслед. Он сказал: «Помолитесь за бедную нищую и ее сына… да может быть он и есть сын несчастной нищей…»

XIII. МАТЕРИНСКОЕ СЕРДЦЕ

— Войдите, милая Мариэтта, — сказала Эстебания бывшей камер-фрау, которую давно знала и любила, — войдите, у меня никого нет, я одна.

— Здравствуйте, госпожа обергофмейстерина, — приветливо ответила старая Мариэтта, закрывая за собой дверь, — я к вам с новой, секретной вестью.

— Что еще случилось, дорогая Мариэтта? — спросила Эстебания, подавая ей руку и идя с ней к креслу, — но прежде всего скажите, — тихо добавила она, оглянувшись, — как маленький принц?

— Его высочество здоров и весел.

— Это все ваши заботы, моя дорогая Мариэтта! — похвалила Эстебания, — вы стараетесь окружить принца вниманием, бедное дитя!..

— Ах, госпожа обергофмейстерина! Ведь до слез его жалко, бедный маленький принц! — сказала Мариэтта, прикладывая к глазам кружевной платок.

— Нам ведь уже ничего не изменить, милая Мариэтта, это политические дела, ничего не сделаешь, надо покориться. Вы думаете, меня это не трогает, думаете, я не страдаю в душе?

— Верю, верю, госпожа обергофмейстерина, — рыдала старушка.

— А мне еще и показывать этого нельзя, — продолжала обергофмейстерина, — я должна скрывать, чтобы никто не заметил, как мне тяжело. Вы представить себе не можете, как мне часто больно бывает молчать и хранить эту роковую тайну.

— Сирота… без отца и без матери, — рыдала Мариэтта.

— Вы и рыцарь Раймонд заменяете ему обоих.

— Ах, Боже милосердный, от всей души… да ведь это все-таки не то, что должно быть. Мы любим и ласкаем, как только умеем, маленького принца, он так несчастен. Сейчас он, крошка, не понимает еще, что с ним случилось, чего он лишился, но потом, госпожа обергофмейстерина!

— Будем надеяться, что он никогда ничего не узнает и всегда будет считать вас своими родителями.

— Да, будем надеяться.

— Вы хотели что-то сообщить мне, милая Мариэтта? — спросила Эстебания.

Они сидели спиной к будуару королевы, отделенному лишь портьерой, так что не могли видеть, что делалось сзади. Между тем, при последних словах Мариэтты, портьера заколыхалась и из-за нее показалась голова дамы.

— Я пришла проститься с вами, госпожа обергофмейстерина, — продолжала Мариэтта, — не сердитесь, пожалуйста, что я так много плачу, я, право, не могу, мне слишком тяжело.

— Да в чем же дело, дорогая Мариэтта? Вы пришли проститься? Что это значит?

— Сейчас скажу, госпожа обергофмейстерина! Маленького принца совсем отсылают отсюда, чтобы никто не увидел и не услышал о нем, чтобы никто не знал о его рождении, чтобы никто о нем больше не думал.

— Отсылают? Вы, конечно, поедете с ним?

— Далеко, далеко отсюда! Это нам очень нелегко сделать.

— Но кто же так распорядился?

— Король и кардинал хотят, чтобы эту тайну совсем забыли, вы понимаете? Маленького принца отсылают отсюда.

— Куда же вас отправляют?

— Далеко, в старый замок на итальянской границе, — ответила старушка. — Муж вчера уже уехал с маленьким, а я еду завтра или послезавтра. Мне надо привести в порядок некоторые семейные дела, право, это как перед смертью, госпожа обергофмейстерина.

— Так, в пограничный замок… и я не увижу больше маленького принца!

— Я потихоньку ушла к вам, никто не должен знать о нашем отъезде, тайну хотят похоронить. Но я не могу молчать, бедная королева, у меня сердце кровью обливается, как подумаю об этом.

— Полно, Мариэтта, не говорите об этом, нам только еще тяжелее будет.

— Я не могла поступить иначе, мне надо было забежать сюда проститься, госпожа обергофмейстерина. Завтра и я уезжаю из Парижа… навсегда, я это чувствую. Подумайте, такое далекое, страшное путешествие, а мы так стары! Но на нас лежит святая обязанность, нам поручено беречь и воспитывать принца, и это будет единственной нашей заботой.

— Да благословит Бог вас и рыцаря Раймонда за это, и да поможет он вам! — сказала Эстебания, дружески обнимая Мариэтту, — прощайте, берегите себя и живите подольше ради бедного милого малютки, у него ведь теперь никого нет, кроме вас.Счастливого пути, не горюйте! Вы исполняете прекрасную, высокую обязанность, Мариэтта, утешайтесь этим, это придаст вам силы.

Старушка повернулась, чтобы уйти.

Голова у портьеры быстро исчезла.

Эстебания проводила добрую Мариэтту на лестницу и, ласково простившись с ней, вернулась к себе.

Не успела она войти, как из будуара королевы послышался звонок.

Эстебания испугалась.