Анна Болейн. Страсть короля

Анна сидела со своими дамами, пыталась сосредоточиться на шитье, но подворачивать края бедняцких рубах не слишком увлекательное занятие. Она украдкой поглядывала на Мадж, Мэри Говард, Маргарет Дуглас и остальных фрейлин. Известно ли им, что происходит? И что это за необъяснимые отлучки? Спросить напрямую? Но они могут решить, что она лишилась рассудка. Впервые Анна пожалела, что рядом нет сестры. Уже почти два года они не обменивались письмами. Мария так и жила в Кале. Джордж поддерживал с ней связь и говорил, что с виду она всем очень довольна. Счастливица Мария!

Генрих к Анне так и не приходил. Каждый день до позднего вечера он заседал со своим советом.

Анна нетерпеливо спросила Джорджа, не затевается ли что-нибудь?

– Думаю, какие-то проблемы с Францией, – ответил он. – Французский посол доставил важные письма. Нет причин для такого беспокойства.

Может быть, Франциск грозит войной? Если так, визит Генриха с инспекцией в Кале придется очень кстати. Они должны были отправиться в путь через три дня после традиционного турнира в Майский день, и Анна отвлеклась на планирование своего гардероба, выбирая платья, которые больше всего ей шли. А вдруг страсть, которую Генрих демонстрировал во время их первого совместного пребывания в Казначейском дворце, разгорится вновь? И наверное, она пошлет за Марией и дарует ей прощение.

Оставив горничных и камеристок паковать наряды в дорожные сундуки, Анна вернулась в свой приемный зал и нашла там играющего на лютне Уэстона, погруженную в разговор с Томасом Говардом Маргарет Дуглас и Марка Смитона, стоявшего с несчастным видом в эркере.

– Что это вы так грустны, Марк? – быстро спросила Анна, не любившая этого молодца за напускное нахальство и заносчивость.

После того как Смитон позволил себе фамильярничать с ней в Винчестере, Анна его избегала.

– Так, ничего, – ответил он и плотоядно взглянул на нее.

«Боже, он пытается вести со мной любовную игру – этот жалкий музыкант!»

– Можете не рассчитывать, что я буду разговаривать с вами, как с благородным человеком, вы мне не ровня, – ледяным голосом произнесла Анна.

Однако Смитон продолжал улыбаться.

– Нет-нет, что вы, мне достаточно взгляда. – Он поклонился. – Прощайте, ваша милость.

И развязной походкой покинул зал. Наглец!

«Ну что ж, – сказала себе Анна, – еще одна такая выходка – и об этом узнает Генрих».

Утром в последнее воскресенье апреля после мессы Анна взяла с собой на прогулку в Гринвичский парк Уриана и остановилась посмотреть собачьи бои. Сделала ставку и выиграла, после чего, немного приободрившись, вернулась во дворец.

По окончании обеда она собрала своих дам и особо близких к ее двору джентльменов и повела всех в личный сад насладиться солнышком. Норрис тоже находился в этой компании, и Анна догадывалась, что он, как и она, изо всех сил старается делать вид, будто между ними ничего нет, кроме дружбы. Теперь, когда они открылись в своих чувствах, скрывать их было не так легко.

Анна попросила Норриса сесть рядом с ней на каменную скамью в беседке, но на безопасном расстоянии. В нескольких футах от них по дорожке прогуливались остальные придворные; они болтали, смеялись и даже целовались.

– Почему вы не женитесь на Мадж? – спросила Анна.

– Я решил немного подождать, – после недолгого молчания ответил Норрис.

Она понизила голос:

– Дожидаетесь, когда будет можно надеть башмаки мертвеца? Если что-нибудь нехорошее случится с королем, станете искать способ получить меня?

Снова наступила тишина.

– Нет, – тихо произнес Норрис. – Если бы у меня были такие мысли, пусть бы мне лучше отрубили голову. Мадам, это опасный разговор. Упоминать о смерти короля, даже в шутку, не безобидное занятие.

Анна это знала. Представлять себе смерть суверена или планировать ее, может быть, даже просто говорить о ней считалось изменой.

– Да, но я вам доверяю, – сказала она. – Не забывайте, я могу погубить вас, если захочу.

Это было сказано в шутку, однако Норрис посмотрел на нее с ужасом.

– Мадам, прошу, чтобы я тоже мог вам доверять, – сказал он, вставая и отвешивая поклон.

– Не уходите, – прошептала Анна.

– У меня есть обязанности в личных покоях короля. Доброго дня вашей милости.

Когда сэр Генри ушел, Анна увидела брата леди Уорчестер Энтони Брауна. Он поклонился Анне и пошел поговорить с сестрой. Оба с любопытством поглядывали на королеву. Похолодев от страха, она поняла, что Браун, наверное, подходил к саду по дорожке, огибавшей беседку. О Господи, неужели он слышал их разговор с Норрисом? Сэр Энтони был близок к Генриху, и тот глубоко уважал его. Если Браун расскажет королю об этом разговоре, он наверняка поверит. Тогда обвинением ей будут служить ее же собственные слова. И Норрису… Из их беседы могу сделать вывод, что они с Норрисом хранят какую-то общую постыдную тайну. Покушение на честь жены короля расценивалось как измена государству. Любой, осужденный за подобное преступление, претерпит невообразимо ужасную смерть через повешение, потрошение и четвертование.