Анна Фаер (СИ)

А потом всё произошло слишком неожиданно, чтобы хоть что-то понять. Чьи-то руки потянули меня назад, а передо мной на огромной скорости что-то пронеслось. Раздался визг, затормозивших колёс. Я принялась утирать слёзы и смотреть вокруг. Меня за плечо держал напуганный и бледный, как смерть, Дима. Макс что-то отвечал орущему и злому мужику, который только что вышел из машины. Из машины, под которую я едва не попала. Ещё шаг – и меня бы больше не было. Не было бы ещё одного скучного и неинтересного человека.

Дима вёл меня домой. Он всё время говорил. Потом нас догнал Макс, он тоже начал испуганно что-то говорить. Кажется, они извинялись, но они уже прощены. Думаю того, что я жива, может быть только благодаря им, достаточно, чтобы простить.

Они сильно переживали. Они переживали даже сильнее меня, хотя это всё-таки я, а не они, едва не угодила под колёса. Мы уже были дома, в тепле и уюте, а я всё ещё не могла отойти от шока. Один шаг. Понимаете? Один шаг. Между жизнью и смертью всего лишь один шаг. И когда ты его делаешь, становится ясно, что всё на самом деле не так уж и плохо. А всё, что плохо, всегда можно решить и исправить. Только одно не исправить: ты уже этот шаг делаешь.

Дима пытался меня развеселить, но ничего у него не вышло. Макс пытался меня покормить свежеиспечённой пиццей, но я ничего не хотела. Я вообще ничего не хотела. Они с Димой, наверное, перепробовали всё, чтобы хоть как-то вытянуть меня из моего шокового состояния, но ничего не получалось.

Ближе к полуночи Макс принялся вести со мной какие-то серьёзные терапевтические разговоры. Применял всякие штуки из психологии и психиатрии, а ничего не получалось. Дима в это время сидел перед телевизором и листал каналы. Он что-то искал. Но мне было плевать. Мне на всё теперь плевать. Перед лицом смертью всё начинает казаться таким никчёмным и неважным. А ведь это лицо перед нами постоянно.

А потом Дима тихо сказал:

- Фаер, смотри, твой любимый фильм.

Я уныло обернулась к телевизору. У меня непроизвольно появилась улыбка. Это был мой самый любимый фильм. Это была лучшая сцена в нём. Но улыбка моя сползла с лица быстро.

- Ты чего? Ты же его так любишь,- сказал Дима мягко-мягко, так, что в его голос хотелось укутаться и сидеть в этой мягкости всю ночь.

- Я хочу, как в фильме,- сказала я, наконец.

Там была отличная сцена. Лучшая сцена, наверное, не только в этом фильме, а в истории кино в целом. Сцена в ванной.

- Ладно,- Дима вдруг улыбнулся. – Будет, как в фильме! Я наберу воду в ванную.

И он бодро вышел из комнаты. Мы с Максом остались вдвоём. Я посмотрела на него вопросительно.

- Будет, как в фильме,- сказал он, улыбаясь.

И я тоже улыбнулась. Я стала смотреть на экран. Мой любимый фильм. Всё, кажется, хорошо. Я жива, и сейчас, вроде бы, даже будет что-то весёлое.

- Ванна готова! – закричал Дима.

- Иди,- сказала я Максу. – Я к вам потом подойду.

Я быстро спустилась на кухню. Были бы мы у Алекса, то, конечно же, я бы взяла бутылку белого вина. Но мы у меня, поэтому будем пить апельсиновый сок. Но всё-таки из бокалов.

Взяв три бокала и кусок так и нетронутый пиццы для Димы, я медленно пошла в ванную. Они уже сидели вдвоём в разных её концах. Дима пытался сделать себе бороду из пены, но она вечно сползала вниз. Я, расплывшись в улыбке, отдала им бокалы и сок. Кстати, Дима пицце обрадовался больше всего. Я так и знала, что он голоден. Он всегда голоден.

Стоя прямо над ванной, я смотрела вниз на плитку пола. Потом, как-то устало вздохнув, начала снимать с себя одежду. Кто бы мог подумать, что всё кончится так? Кто бы мог вообще подумать, что когда-нибудь я без малейшего неудобства буду сидеть в ванной вместе с ними в одном нижнем белье? Жизнь, оказывается, чертовски странная.

Забравшись в ванную, я долго устраивалась поудобнее: было тесно. Потом сделав несколько глотков из бокала с апельсиновым соком, я поставила его на пол.

- Хорошо, да? – спросила я, играя с пеной.

- Ты о чём?

- Обо всём. Хорошо жить.

- Хорошо,- отозвался Макс.

- Хо-хо, хорошо иметь бороду, - сказал басом Дима.

Он, наконец, смог сделать себе из пены какое-то жалкое подобие бороды. Я рассмеялась, а потом брызнула ему водой прямо в лицо. Началась маленькая война, в ходе которой пострадал даже не в чем неповинный Макс.

Было очень хорошо. Я чувствовала себя пьяной, хотя ничего кроме апельсинового сока и не пила. Мы сидели в ванной, наверное, несколько часов, и просто говорили.

- У тебя шрам останется,- сказала я, указав на руку Димы.

На его руке было тёмно-вишнёвая корочка, оставшаяся от моих зубов.

- Останется,- согласился Дима, а потом улыбнулся. – И это хорошо. Я каждый день тебя вспоминаю, когда вижу свою руку.

- Ты никогда меня не забудешь?

- Не забуду.

- Тебя невозможно забыть,- усмехнулся Макс.

Наверное, это было и приятно слышать, однако я сразу же решила отвлечься. Как только происходит что-то приятное, я зачем-то хочу исчезнуть или сменить тему, или просто убежать. Почему я так не поступаю с тем, что мне неприятно?

Я напрягла и вытянула вперёд правую руку: по ней ручейками стекала вода.