Анна Герман. Сто воспоминаний о великой певице

P.S. В 2003 году в домашнем архиве семьи Анны Герман в Варшаве был обнаружен тот самый клавир «Баллады о матери», который певица получила в декабре 1979 года из рук Владимира Завещевского. Так удалось восстановить «Балладу о матери», и она зазвучала на вечерах, посвященных памяти великой певицы.

Георгий Мовсесян, композитор (Москва) «К ней нельзя было относиться равнодушно»

Берёза, берёза, лет двести шумела,
Но время настало, и ты постарела.
Берёза, такой тебя вижу впервые:
Засохшие ветви, как космы седые…

Мы часто встречались с Анной Герман в 70-е годы, когда она приезжала в Москву. Обычно она останавливалась в гостинице «Россия». Помню, в то время сумасшедшей редкостью был кассетный магнитофон. Мы договорились с Анной о встрече в «России», я должен был показать ей несколько песен. У Аллы Иошпе и Стахана Рахимова я одолжил такой магнитофон и отправился на встречу с Анной. Когда включил магнитофон в её гостиничном номере, что-то произошло с напряжением в сети: вдруг всё заискрилось, задымилось, в общем, магнитофон сгорел, так и не успев воспроизвести песни, которые я хотел предложить. Анечка испугалась: «Что же теперь будет?». Я её успокаивал, говорил, что это пустяки…

Песню я ей всё-таки показал. «Берёза» сразу ей понравилась, мне кажется, она была в её стиле. Мы несколько раз с ней репетировали. Анна, как никто другой, ответственно относилась к каждой исполняемой песне. Она удивительно правильно и доходчиво пела по-русски. Её русскому языку надо бы поучиться каждому российскому исполнителю. Я был потрясён, когда услышал, как она записала знаменитую «Надежду» Александры Пахмутовой и Николая Добронравова. Кто только из советских певцов ни пел эту песню, но только Анна Герман показала в ней чудеса дикции. Она спела всё с точностью до буквы, её исполнение было отточенным на сто процентов. Помимо дикции у неё было невероятное чувство понимания текста. Что бы она ни пела – будь то серьёзная песня или веселый шлягер, – каждую песню Анна проживала, доносила до слушателя каждое слово, каждый нюанс. Она словно кожей чувствовала каждую ноту.

«Берёза, берёза, навеки родная», – пела Анна Герман

Как человек она притягивала к себе. После знакомства с Аней нельзя было относиться к ней равнодушно. Она не умела быть фальшивой. Про неё можно сказать: «Чтобы понять вкус моря, не надо выпивать его целиком». Одной встречи было достаточно, чтобы понять, что перед тобой не просто человек – перед тобой прозрачный хрусталик. В отношениях с Аней мне была дорога именно та приязнь, которая между нами сложилась. Это дороже простого сотрудничества композитора и исполнителя.

Анна записала на «Мелодии» всего одну мою песню на стихи белорусского поэта Петруся Бровки – «Берёза». Как сейчас помню её ангельскую улыбку, когда она вошла в студию. Записала песню с нескольких дублей. Всю запись простояла босиком. Она почти все свои русские песни записывала босиком. Наверное, ей так было удобно. Такой Анна и осталась в моей памяти: гениальная, простая, стеснявшаяся своего роста…

Евгений Куликов, композитор (Москва) «Какое счастье! Нашу песню спела Анна Герман!»

Белою лебёдушкой вдоль села
Русская раздольная поплыла.
Расписным платочком машет не спеша…
До чего ж, красавица, песня хороша!

В начале 1972 года я написал мелодию и предложил написать на неё стихи ленинградскому поэту Михаилу Рябинину. Уже через пару недель Миша позвонил мне и пригласил послушать, что у него получилось. Так появилась на свет «Русская раздольная». Поначалу её записал ленинградский певец Николай Соловьев, но спустя несколько месяцев мне позвонил Рябинин и прокричал в трубку: «Женя! Какое счастье! Нашу песню спела Анна Герман!».

На съемках песни «Русская раздольная», телевидение Катовице, 14.11.1973

Оказалось, что несколько песен на стихи Рябинина Анна получила по почте от своих ленинградских друзей и выбрала именно «Русскую раздольную». Запись состоялась в Польше, с польским оркестром. Правда, в исполнении Анны не оказалось третьего куплета, видимо, песня показалась певице слишком длинной:

В зеркала хрустальные синих рек
Песня опускается на заре
И идёт за солнцем, травами дыша…
До чего ж, красавица, песня хороша!

И вот в феврале 1974 года я открываю почтовый ящик и вижу конверт, где обратный адресат – Анна Герман. Храню это письмо до сих пор: