Анна Иоанновна

Первыми иностранными жителями Петербурга были голландцы, но во времена бироновщины наиболее влиятельной стала английская колония, куда входили богатые купцы и судовладельцы; англичане же преобладали среди моряков. Французы были представлены высококвалифицированным обслуживающим персоналом — поварами, парикмахерами. Самую многочисленную группу иностранцев составляли немцы. Немецкая колония состояла из разных социальных групп: офицеры, врачи и учёные-чиновники стояли ближе к власти и находились в привилегированном положении; быстрее и глубже входили в русскую жизнь ремесленники — ювелиры, каретники, мебельщики, слесари, столяры, брадобреи, сапожники, пивовары, портные, булочники^{503}.

Одни спустя некоторое время покидали Россию — с прибылью или разорившись. Другие оседали на новом месте; женились, переходили в православие, хотя могли этого и не делать, поскольку петровские указы разрешали иностранцам браки с русскими без смены веры. Иностранцы пользовались правом свободно заниматься избранным видом деятельности, беспрепятственно уезжать из России, отправлять богослужение по католическому или протестантскому обряду. Ко времени Анны Иоанновны в Петербурге действовали четыре протестантские общины — немецкая, голландская, французско-немецкая реформатская и шведско-финская. Патроном старейшей немецкой общины Святого Петра был вице-адмирал Корнелий Крюйс, а после его смерти почётный пост занял фельдмаршал Миних. На богослужениях в храме Святого Петра присутствовала сама Анна Иоанновна с другими членами императорской фамилии — например, в декабре 1737 года при освящении нового органа. Три другие евангелические общины получили в дар от императрицы участки земли для постройки своих храмов; 3 мая 1735 года был заложен первый камень в основание церкви Святой Анны, а завершено строительство в 1740 году.

В обыденной жизни Москвы незаметно, но прочно утвердились иноземные новшества. Дневник войскового подскарбия Якова Андреевича Марковича за 1728–1729 годы фиксирует удивительные для приезжего украинца, но уже обычные для москвичей детали: в Грановитой палате устраивались ассамблеи, можно было зайти в «кофейный дом», а о царских милостях и новостях из Лондона, Парижа, Вены и даже Лиссабона прочитать в газете. Летом и осенью 1731 года любопытствующие могли из «Санкт-Петербургских ведомостей» узнать помимо «официальных» сообщений о действиях коронованных особ, о других заграничных событиях:

«Из Парижа от 1 дня иуня… На прошедшей неделе осуждена в камморном суде некоторая богатая прикащическая жена из Пикардии, так что оная прежде повешена, а по том сосжена, а ея 2 сына живые лошадьми разорваны быть имеют. Ея преступление состоит в том, что она некотораго слугу обеим своим сыновьям убить велела, понеже он у нея с угрозитель-ными словами 500 ливров требовал, которые она ему за то, что он в ея соседстве некоторый двор зажёг, обещала» (17 июня).

«Из Митавы от 29 дня августа. С прибывшею ныне сюда почтою получено известие, что 25 дня сего месяца в Кенигсберге военных и вотчинных дел советник фон Шлублут во всём уборе, в платье, башмаках и чулках на новой пред военного и вотчинного коморою нарочно к тому пристроенной виселице повешен. Здесь обнадёживают, что притчиною его смерти суть захваченные от него казённые денги. При сём приключилось и сие нещастие, что некоторый кузнечный подмастерье, смотря сию эксекуцию с высокого места, упал и до смерти ушибся» (23 августа).

«Из Парижа от 5 дня ноября… Близ Витра в Шампании найдена на высоком дереве дикая женщина около 18 лет, но как она туда пришла, не известно. Она не ест ни хлеба, ниже варёного мяса, но питается токмо осиновым листвием, лягушками и сырым мясом, которое она с великим желанием глотает. Она бегает как заец и взлазывает на дерева в подобие кошке, о чём тамошний интендант королевскому двору известие подал» (22 ноября).

«Из Гаги от 14 дня ноября… Найденная во Франции дикая женщина есть зело хорошая обезьяна, которая пред несколькими годами от дука де Виллероа ушла, но помянутой женщине так подобна была, что разность между ними токмо по учинённом подлинном осмотрении изобретена…» (25 ноября).

Кажется, уже с момента появления в стране средств массовой информации «газетиры» стремились удивить читателя сенсациями и захватывающими подробностями уголовной хроники, напоминавшими, что вызывавшие живой интерес публики «эксекуции» имели место не только в «бироновской» России.