Анна Иоанновна

«Заговор» оказался блефом, плодом воображения Милашевича, поэтому и приговор оказался на редкость мягким, быть может, результатом заступничества кабинет-министра: Черкасский был отправлен в пожизненную ссылку в Сибирь, отцу и сыну Милашевичам велено жить в их ярославской деревне, а генерал-майора Потемкина за неповинное содержание под стражей велено наградить чином генерал-лейтенанта. Доклад следственной комиссии императрице установил: «А по исследованию во учрежденной комиссии и по повинным Черкасского и Милашевича явилось, что они такой присяги (принцу голштинскому. — Н. П.) не чинили и не подписывались, а тое присягу и роспись сочинили они, Черкасский и Милашевич, а вымышлял Черкасский сам собою один, а другие про то никто не знали, и комиссия признавает их неповинными (к следствию был привлечен 31 человек), которые несколько месяцев неповинно содержались в аресте». Под докладом резолюция Анны Иоанновны: «По сему учинить».

Из указов императрицы явствует, что она вникала во все детали следствия и, получая ежедневную информацию о его ходе, давала указание, кого дополнительно надлежит привлечь к допросу, кому следовало устроить очные ставки, велела обратиться к Черкасскому «с призывом чистосердечно во всем признаться, за что ему милость оказана будет», наконец, велела печатать указ, чтобы все, кто знал о замысле Черкасского, «приходили и доношения свои подавали не только без опасения, но еще за праведный донос нашей милостью награждены будут»[87].

Тревога оказалась ложной, а опасения — напрасными, но активность императрицы показала, сколь цепко она держалась за трон.

Прямое касательство Анна Иоанновна имела и к делу Д. М. Голицына, причем из ее письма Салтыкову от 19 декабря 1736 года просматривается профессионализм следователя, то ли уже приобретенный собственной практикой, то ли подсказанный А. И. Ушаковым. Письмо заканчивалось повелением срочно выполнить поручение: «Сию врученную от нас вам комиссию имеете вы как наискорее окончать, и в том свой собственный труд приложить и все то исправно с нашим посланным к вам курьером отправить в Вышний суд»[88].

Императрица была достаточно активна и при решении, выражаясь современным языком, кадрового вопроса. Все назначения на высшие должности в государственном аппарате совершались либо по инициативе императрицы, либо по представлению Сената нескольких кандидатов, из которых она выбирала одного. Президенты и вице-президенты коллегий до советника включительно, губернаторы и вице-губернаторы, не говоря уже о сенаторах и кабинет-министрах, назначались именными указами с неизменной подписью императрицы. Генеральские звания тоже присваивались императрицей. В качестве примера приведем богатый на назначения день 16 июня 1736 года, когда И. А. Мусин-Пушкин был назначен президентом Коммерц-коллегии, А. Нарышкин — президентом Канцелярии от строений, князь Юсупов — сенатором, а князь С. Д. Голицын — казанским губернатором. В тот же день Кабинет министров предложил Ю. Голенищева-Кутузова повысить в должности: из асессоров Канцелярии конфискации перевести в советники. Последовала резолюция: «Учинить по сему»[89]. 12 декабря 1737 года Сенат представил трех кандидатов на судью Судного приказа тайных советников — Федора Наумова и Алексея Плещеева, генерал-майора Ивана Измайлова. Анна Иоанновна предпочла Федора Наумова. В январе 1732 года она отклонила всех кандидатов, предложенных в казанские вице-губернаторы, и назначила своего. В марте того же года она отвергла шесть кандидатов в сибирские вице-губернаторы и назначила седьмого, не включенного в список[90].

Что касается более сложных вопросов как внутренней, так и внешней политики, то Анна уклонялась от их решения, перекладывая этот груз на плечи Кабинета министров.

Военачальники адресовали свои реляции непосредственно императрице, и та отправляла их для составления ответа Кабинету министров. Нагляднее всего этот порядок иллюстрирует указ Анны Иоанновны Кабинету министров 7 июля 1735 года. В этот день курьер доставил ей донесение фельдцейхмейстера князя Гессен-Гомбургского с определенным вопросом. Вряд ли императрица знакомилась с содержанием реляции князя. Она в этот же день переправила ее Кабинету министров, сопроводив указом: «Послать к нему надлежащей указ по состоянию нынешних конъюнктуров, которой отправить с прежде присланным куриэром князем Мещерским немедленно»[91].

Аналогичного содержания указ, но по другому поводу последовал 14 июня 1736 года: из Польши были получены два послания, требовавшие от императрицы ответа. Решив не затруднять себя, Анна Иоанновна все отдала на усмотрение Кабинета министров: «Извольте надлежащий ответ заготовить, такожде и мнение ваше нам объявить». Иногда в ответ на донесение Кабинета следовало столь же лаконичное, как и невнятное, повеление: «Учинить, что потребно»[92].