Анна Иоанновна

Хотя указ 31 августа 1736 года объявлял Генерал-берг-директориум на таких же правах, «как прежде Берг-коллегия была», в действительности вновь созданное учреждение имело мало сходства с коллегией. Штат Берг-коллегии, как и остальных коллегий, состоял из десяти персон: президента, вице-президента, четырех советников и такого же числа асессоров. Штат Генерал-берг-директориума состоял из двух человек: Шемберга и другого немца – советника В. Рейзера. Права Шемберга были значительно шире прав президента Берг-коллегии, находившейся в подчинении Сената, в то время как Генерал-берг-директориум подчинялся «беспосредственно от ее императорского величества высочайших повелений и указов» и состоял в ведении Кабинета министров. Позже Генерал-берг-директориум пополнился новыми чиновниками, но вновь иноземцами: проворовавшимся шведским военнопленным В. Бланкенгагеном и немцем Кохиусом. Принятый на русскую службу Бланкенгаген ведал экспортом казенного железа и меди за границу, в 1734 году был уличен в подлоге, караемом смертной казнью, но Шемберг добился освобождения Бланкенгагена от наказания и назначил его без ведома Сената берг-асессором на Урале. Расставляя своих людей в горной администрации, Шемберг избавился от В. П. Татищева, сопротивлявшегося передаче Казенных Горноблагодатских заводов, жемчужины уральской металлургии, Шембергу. В марте 1739 года Шемберг получил Горноблагодатские заводы, стоившие казне свыше 42 тысяч рублей, а также ссуду в 65 тысяч рублей. Кроме того, он взял на откуп продажу сибирского железа, овладел Лапландскими медными и серебряными рудниками. Все эти сделки совершались при покровительстве, разумеется не безвозмездном, Шемберга. В результате трехлетнего содержания откупа по продаже железа и меди и эксплуатации Горноблагодатских заводов Шембергом сумма долга казне, которую он так и не погасил, составила около 135 тысяч рублей[127].

Кроме перечисленных здесь фамилий можно назвать еще несколько влиятельных немцев: гофмаршала Левенвольде, президента Коммерц-коллегии Менгдена и др.

Итак, немцы при Анне Иоанновне занимали важнейшие должности в правительстве, в то время как при Петре I иностранные наемники использовались в качестве специалистов и не занимали руководящих постов в правительственном механизме. Вспомним, как Петр I обжегся, поручив командовать войсками, атаковавшими Нарву, герцогу фон Круи, как он уволил часть иностранных офицеров после трагедии на реке Прут.

Среди губернаторов при Петре I не было ни одного иностранца, при Анне Иоанновне обязанности генерал-губернатора не какой-либо, а столичной губернии выполнял Миних, впрочем, назначенный на эту должность при Петре II.

Президентами коллегий Петр I назначил русских вельмож. Услуги иностранцев использовались на должностях вице-президентов и советников. Исключение составляла Берг-коллегия, возглавлявшаяся президентом Я. В. Брюсом, принадлежавшим ко второму поколению шотландцев, эмигрировавших в Россию еще при Алексее Михайловиче и давно обрусевших, а также генерал А. Вейде, занимавший в течение полугода вместе с неграмотным Меншиковым пост президента Военной коллегии. При Анне Иоанновне одной из «первейших» коллегий, Военной, руководил Миних, он же занимал пост главнокомандующего.

В списке сенаторов при Петре I встречаем одного Остермана, он же проник в Верховный тайный совет, где его фамилия терялась среди русских вельмож, смотревших на него как на рабочую лошадку. При Анне Иоанновне Остерман стал первым человеком в правительстве, на откупе у которого находилась внутренняя и внешняя политика России.

И еще один, как нам представляется, веский аргумент в пользу существования немецкого засилья: при Петре I жалоб на его существование со стороны русских вельмож источники не отметили; при Анне Иоанновне в руках немцев находилась вся власть, они занимали доходные места, что вызывало раздражение русских вельмож, выплеснувшееся в деле смоленского губернатора Черкасского, а затем и А. П. Волынского. Приведем несколько свидетельств иностранных наблюдателей.

Уже в мае 1730 года, то есть пару месяцев спустя после восшествия на престол, пристрастие Анны Иоанновны к немцам отметил английский резидент Рондо. «Дворянство, по-видимому, очень недовольно, что ее величество окружает себя иноземцами. Бирон, курляндец, прибывший с нею из Митавы, назначен обер-камергером, многие курляндцы пользуются также большой милостью, что очень не по сердцу русским, которые надеялись, что им отдано будет предпочтение».