Анна Иоанновна

Миних занял и сжёг ханскую столицу Бахчисарай, после чего русские войска вынуждены были повернуть обратно. Татарская конница угоняла лошадей и скот во время стоянок, нападала на фуражиров и обозы. Не хватало фуража и провианта — их приходилось брать с боем. Донимала жажда: «Великой был в воде недостаток, а особливо в последние три дни. Хотя солдатам, в каждый из сих дней, давали по чарке вина и велено им было свинцовую пулю во рту держать, а при ариергарде всегда было по бочке вина для ободрения тех, кои от жару, жажды и бессилия изнемогали; однако ж сии способы были тщетны». Непривычная еда и плохая вода вызывали массовые заболевания. Слава вторжения в прежде недосягаемые владения хана обернулась огромными потерями: от болезней погибло 30 тысяч солдат и офицеров — более половины личного состава, тогда как боевые потери составили всего две тысячи человек.

Начались разногласия среди генералов. По свидетельству Манштейна, «принц Гессенский… увлёкши несколько природных русских генералов, также генерала Магнуса Бирона, двоюродного брата обер-камергера и ничтожнейшего ума человека… со всеми этими господами, одинаково недальними, часто держал совет. Наконец, когда прибыли в Крым и подошли к Бахчисараю, принц сделал им предложение: если фельдмаршал велит идти далее, то не слушаться этого приказания, а если он вздумает употреблять власть, то арестовать его и передать начальство ему, принцу, как самому старшему генералу армии». На такой шаг во время военных действий генералы пойти не могли и лишь высказали главнокомандующему свои опасения по поводу стремительного роста числа больных. Однако принц не угомонился — «втихомолку послал курьера с письмом к обер-камергеру. Этот же подлинное письмо обратил к графу Миниху. Можно себе представить, насколько этот случай усилил взаимную вражду обоих генералов, и удивительно ли, что они возненавидели друг друга смертельно».

Другая русская армия под командованием фельдмаршала П.П. Ласси в 1736 году захватила Азов. В следующем году Миних с ходу взял мощную турецкую крепость Очаков в устье Днепра. И опять он сначала слал победные реляции, а затем сообщал: «Армия не нуждается ни в чём, но климат убийственный: помимо 2 тысяч раненых, больных 8 тысяч; они умирают, как мухи, и всё от климата, который что в Венгрии — знойные дни и холодные ночи». В следующем письме Миних сообщил, что его армия покинула Очаков: «Засуха такая, что вода в Буге и Днепре позеленела, стала почти горячей — в течение двух месяцев едва три дождя выпало». А уже в сентябре он известил Бирона, что войска вынуждены вернуться на Украину из-за проливных дождей: «В августе и сентябре мы желали уж не дождя, а прежней пыли». Несмотря на тяжелейшие потери, Миних по-прежнему был уверен, что победа близка, «все зажиточные турки в Константинополе уже отправляют свои лучшие вещи в Азию и считают гибель своего государства неминуемою»^{628}.

Турки согласились на переговоры. В пограничный польский город Немиров императрица направила делегацию во главе с П.П. Шафировым, вторым послом был назначен А.П. Волынский, третьим — бывший резидент в Стамбуле И.И. Неплюев. Вручённая им инструкция предусматривала заключение мира на наивыгодных для России условиях — передачи ей Крыма и всего северного побережья Чёрного моря от Кубани до Днестра. Остерман допускал сохранение Крыма под властью султана, если он согласится выселить оттуда беспокойных татар и поселить на их место «другого закону подданных турецких». В случае дальнейшего «преуспевания наших военных действ» надлежало требовать у турок провести границу по Дунаю, а Валахию и Молдавию объявить «удельными особливыми княжествами» под протекторатом России.

Но австрийцы после первых успехов в Сербии и Валахии стали терпеть поражения и оставили занятый ими Бухарест. Миних увёл из Очакова победоносную армию, таявшую от болезней. Австрийцы потребовали у Турции Боснию и большую часть Валахии. Начались раздоры среди союзников, чем не преминули воспользоваться турецкие дипломаты. На частной встрече с Волынским реис-эфенди (министр иностранных дел) заявил, что готов заключить мир, не дожидаясь известий из Стамбула, при условии, что Россия обязуется «после удовольствования от Порты по своему желанию отстать от союза с римским цесарем».

Дальнейшие переговоры показали, что готовность турок к миру являлась показной — они не желали отдавать России не только Крым и Тамань, но и Очаков, а австрийцам вообще ничего: «Пока все турки не пропадут и Порта не исчезнет, они ни четверти аршина земли им уступить не хотят». Шафиров и Волынский вынуждены сообщить в Петербург неутешительный вывод: «Из всех поступков турок ничего другого признать не можем, как что они у нас выведать хотят, чтобы мы им нагло открылись, а потом бы ваше величество с римским цесарем поссорить, ибо сначала и им (австрийцам. — И.К.) те же попытки чинили чрез молдавского князя Гику. Турки всячески простираются между нами холодность положить, в чём их весь авантаж состоит».