Анна Леопольдовна

Главной причиной переворота традиционно считался патриотический подъем в обществе. Однако приводимые в доказательство факты относятся только к гвардии (точнее, к ее «старым» полкам) и так же, как свидетельства Миниха-отца и Манштейна, в значительной части извлечены из донесений иностранных дипломатов. Хотелось бы знать, какими в действительности были политические симпатии офицеров, чиновников и простых городских обывателей, но пока такой картины у нас нет. Что касается признания за Елизаветой прав на престол, то едва ли оно было единодушным; до нас дошли и совершенно противоположные отзывы. Так, например, в октябре 1740 года крепостные князя Мышецкого в избе обсуждали текущие политические новости и рассуждали, кому быть царем после Анны Иоанновны. Когда прозвучало имя Елизаветы, хозяин дома Филат Наумов, лежа на печи, «отвел» ее кандидатуру как недостойную: «Слыхал он, что она выблядок»⁴⁰⁹.

В делах Тайной канцелярии 1741 года нет упоминаний о правах Елизаветы на престол. Едва ли не единственным случаем такого рода стало письмо к ней «польской нации шляхтича» Петра Прокофьева о явленном ему «гласе с неба»: он, как российский царь Петр, должен взять в жены «российскую цесаревну Елизавету». В сентябре 1741 года дело было передано в Синод, в чьем ведении состояли душевнобольные⁴¹⁰.

Очевидно, фактором, максимально способствовавшим новому перевороту, стала деградация самого режима Анны Леопольдовны летом — осенью 1741 года. Погруженная в личные и семейные проблемы правительница к этому времени, по-видимому, утратила контроль над своим окружением. Но толки о престолонаследии не могли не беспокоить Елизавету и ее сторонников, тем более что существовал проект выдать цесаревну замуж за младшего брата Антона Ульриха, принца Людвига, которого покорные чины Курляндии только что избрали своим герцогом вместо Бирона⁴¹¹. Надежды на поддержку шведов рухнули после поражения 23 августа при Вильманстран-де; опубликованный ими манифест о борьбе с министрами-иностранцами никакого отклика не вызвал. Единственная надежда у принцессы оставалась на гвардию — но не на командиров, а на «солдатство». Наутро после совершённого переворота Шетарди написал в Париж о том, что накануне со слов «доверенного лица» цесаревны узнал: «…основою партии [Елизаветы] служат народ и солдаты, и что лишь после того, как они начнут дело… лишь тогда лица с известным положением и офицеры, преданные принцессе, в состоянии будут открыто выразить свои чувства»⁴¹².

Солдатская конспирация

Как известно, дворцовый переворот произошел с триумфальным успехом и без какого-либо сопротивления. Каковы же были его пружины, если версия о заговоре выглядит не вполне убедительной? Серьезных аргументов в пользу всеобщих «патриотических» симпатий к Елизавете в обществе нет. Конечно, в гвардии дочь Петра Великого пользовалась популярностью, однако арестованные регентом Бироном офицеры не упоминали имени цесаревны в качестве достойной кандидатуры на престол. Нельзя также сказать, что утверждение у власти Анны Леопольдовны было встречено в полках с неудовольствием.

В первые месяцы правления Анны Леопольдовны не встречается случаев неуважительных отзывов о ней солдат, тем более что правительница явно стремилась добиться расположения гвардии. Напомним, что участники ареста Бирона получили следующие чины; 52 бездействовавших караульных гренадера — по шесть рублей, а 177 мушкетеров — по пять. Офицеров регулярно приглашали на приемы-куртаги. Парады на придворных празднествах сопровождались распоряжениями Дворцовой конторе непременно обеспечить их участников двумя чарками водки и пивом, а при нехватке пива «неотменно взять где возможно за деньги, токмо при том смотреть, дабы то пиво было доброе и не кислое и чтоб нарекания на оное никакого быть не могло»⁴¹³. Полковые праздники отмечались особыми «трактованиями» от дворца для всех штаб- и обер-офицеров. Именно при Анне Леопольдовне гвардейцам стали выдавать по десять рублей за несение ночных караулов во дворце. В апреле 1741 года правительница распорядилась, чтобы работавшие на постройке казарм гвардейские солдаты получали оплату в размере четырех копеек в день⁴¹⁴. Новый генералиссимус также считал необходимым проявить заботу о гвардии: в том же апреле он распорядился сварить для солдат специальное пиво на осиновой коре, сосновых шишках и можжевельнике для профилактики цинги.