Анна Леопольдовна

Именно образ ленивой и влюбчивой до самозабвения растрепы стал традиционным для характеристики правительницы, тем более что проигравшие всегда виноваты. Не избежал его и маститый историк С. М. Соловьев. Освещая правление Анны Леопольдовны в своей фундаментальной «История России с древнейших времен», он подробно рассказал о внешней политике страны, широко привлек неизвестные ранее архивные документы, в том числе письма принцессы, и всё же сделал неутешительный вывод: «…не было существа менее способного находиться во главе государственного управления, как добрая Анна Леопольдовна. Сильно доставалось ей в молодости от матери, герцогини Екатерины Ивановны, за дикость; императрица Анна имела полное основание считать племянницу неспособною к правлению. Не одеваясь, не причесываясь, повязав голову платком, сидеть бы ей только целый день во внутренних покоях с неразлучною фавориткою, фрейлиною Менгден!»⁴

В «Курсе русской истории» В. О. Ключевского принцесса уже предстает «совсем дикой, сидевшей по целым дням в своих комнатах неодетой и непричесанной», а ее правление охарактеризовано как «убогое». Столь же категорична оценка еще одного крупнейшего отечественного историка С. Ф. Платонова: «…Анна Леопольдовна была совершенно неспособна не только к управлению, но и к деятельности вообще. Детски близорукая и неразвитая, она была избалована, любила роскошь и тесный кружок веселых людей, желала жить для себя и подальше от дел»⁵.

С легкой руки научных мэтров такой она и вошла в историю. Последующие авторы стали развивать и дополнять непривлекательный образ, опираясь уже на собственную фантазию. Например, в одном из последних дамских сочинений про любовные похождения исторических деятелей Анна Леопольдовна изображена не только ленивой, но и неряшливой и невоспитанной: «…за столом роняла приборы, забывала про салфетку и порой даже чавкала»⁶. В современных же школьных учебниках начала XXI века она выступает персонажем невнятным — то олицетворением «засилья немцев», от которого спасла страну дочь Петра I Елизавета; то арестованной неизвестно за что правительницей страны⁷.

Слава же если не великой, то, по крайней мере, национальной государыни досталась сопернице Анны Леопольдовны, ее «сестрице» (а на самом деле — двоюродной тетке, которая была всего девятью годами старше племянницы) Елизавете Петровне. Это при ней рухнуло «немецкое засилье», русские полки победно вошли в Берлин, при ее дворе творил Ломоносов, в ее правление был основан Московский университет. Так оно и было — но могло быть и иначе, если бы Анна Леопольдовна оказалась сильнее.

У принцесс было немало общего. Они были тезками: та, которую мы называем Анной Леопольдовной, при рождении получила имя Елизавета Екатерина Христина. Казалось, что им от рождения уготовано счастливое будущее, но впереди обеих ждали испытания. Обе они были наполовину русскими, только отцом Елизаветы был государь Петр Великий, а матерью — «лифляндская портомоя», ставшая императрицей Екатериной I, а родителями Анны — царевна Екатерина Иоанновна и мекленбургский герцог Карл Леопольд. Их портреты писали один из первых русских художников Иван Никитин и знаменитый придворный живописец Луи Каравак. В августе 1741 года в оде, посвященной победе над шведами, М. В. Ломоносов воспел добродетели Анны Леопольдовны, а спустя четыре месяца поздравлял восторженным стихом взошедшую на престол Елизавету Петровну.

Однако принцессы различались характерами и темпераментом: Анна была меланхоличной, раскрывалась только в узком кругу близких людей; Елизавета — живая, энергичная, равно легко чувствовала себя и в придворном кругу, и в гвардейской казарме. Одна любила уединение с книгами и «стихотворством», другая — веселое общество, танцы, флирт. Мекленбургская принцесса стала важной персоной при дворе своей родной тетки Анны Иоанновны и без особых усилий поднялась к вершинам власти, сначала став женой иностранного принца и матерью императора, а затем — всевластной регентшей империи при сыне-младенце. Елизавета, потеряв в 15 лет отца, а спустя два года и мать, из любимой дочери превратилась в полуопальную приживалку при новых правителях. Она не вышла замуж, но в 32 года взошла на трон, свергнув «сестрицу». Вчерашняя регентша оставшиеся пять с половиной лет жизни провела в заточении, а ее соперница счастливо правила целых 20 лет и скончалась в зените славы, передав престол племяннику. В школе жизни не тихоня Анна, а веселая двоечница Елизавета оказалась толковой ученицей.

В их игре на кону стояли власть, свобода, сама жизнь — и посмертная репутация. Елизавета и ее советники немало потрудились, чтобы представить свергнутую предшественницу в неприглядном виде похитительницы престола и покровительницы немецких «врагов народа». Подлинную же историю «незаконного правления» если и не уничтожили, то надолго упрятали в архивные связки дел «с известным титулом».