Анна Павлова. Жизнь в танце

Они снова были вместе, но с этого момента их роли переменились, и если прежде Анна умоляла Виктора жениться на ней, вернув тем самым ей ее честное имя, теперь в положении просителя оказался он. Виктор был раздавлен жертвой Анны, она же делала все возможное, чтобы он ни на минуту не забывал о том, кто вытащил его из тюрьмы. Он предлагал пожениться, она смеялась ему в лицо, время было упущено, она сделала себе имя, добилась славы, денег. Ни одна женщина, будь она нормальной, а не экзальтированной дурой, не стала бы менять великое имя Анны Павловой на невзрачное Анны Дандре. Тем более что бежав из-под подписки о невыезде, Дандре несколько лет жил по поддельным документам.

«Анна Павлова» Художник Джон Лавери. 1911 г.

Есть версия, что на суде, пытаясь получить особняк супруги, Виктор говорил правду, и в порыве ложного великодушия или планируя изощренную месть, Анна действительно заключила с ним брак, но при условии, что их подлинные отношения останутся под строжайшим секретом. Проболтайся, и я уйду, между нами все будет кончено. Он согласился на унизительную роль любовника знаменитости, взял на себя бухгалтерию и администрирование, работал с прессой и фоторепортерами, заменял секретаря несравненной Анны Павловой.

Когда, рассчитавшись с долгами, Анна приобрела имение Айви-Хаус, он покупал для нее лебедей, заказывал луковицы ее любимых тюльпанов. Давно раскаявшийся в своих прежних заблуждениях Дандре теперь старался услужить всесильной Анне, она же изводила его придирками и попреками.

Среди лебедей Анны Павловой любимцем балерины был лебедь по имени Джек, преданный как собака и не отходящий от нее ни на шаг

«Анна Павловна представляла исключительное сочетание гениальной натуры артиста с большой человеческой, доброй и чуткой душой, с широким сердцем, чуждым всего злого. И говорить о ее недостатках можно лишь при непременном желании их найти, – вступается за любимую женщину Дандре. – Конечно, она была человек и обладала слабостями, но это были те неизбежные маленькие слабости, которые должны быть в каждой нервной впечатлительной женщине. – Автор этих строк пытается выгородить свою жену, но у него это плохо получается. Уже то, что в оправдательной речи Анна представлена им как «нервная впечатлительная женщина», говорит о многом. – Надо, однако, всегда помнить, кем была Анна Павловна, какая ответственность на ней лежала, какую трудную и самоотверженную жизнь вела эта артистка, и тогда все мимолетные вспышки ее раздражения, вызывавшиеся делом ее искусства, станут понятными и простительными. Такие вспышки естественно должно было чувствовать ее окружение – ее ближайшие сотрудники. Конечно, касались они меня – я являлся ответственным за ведение дела, – затем балетмейстера и директора. Если иное замечание, даже резкое, принималось с сознанием, что Анна Павловна и тут никого не хочет обидеть, указывает правильно по существу, что нарушение порядка ее должно огорчать и отвлекать от работы, – получивший замечание старался объяснить и успокоить Анну Павловну, и тогда немедленно, тотчас же она успокаивалась. Но если кто-нибудь из нас, не касаясь существа вопроса, переносил его на личное самолюбие, – Анна Павловна расстраивались не на шутку: ее сотрудник, вместо того чтоб помочь и облегчить задачу, не интересуясь существом указанного дефекта, переносит вопрос на личную почву. Но и эти редкие, даже более серьезные недоразумения ликвидировались очень быстро: я уже упоминал, что отходчивость Анны Павловны была воистину необыкновенной. Совершенно искренно Анна Павловна забывала о происшедшем, и если я ей говорил потом, что в пылу разговора она сказала такую-то резкость, ее это удивляло:

– Неужели я это сказала?».

Если бы Дандре хотел скрыть дурной характер своей супруги, он бы вообще не упоминал в своей книге об их скандалах и нервных срывах Павловой. Но должно быть, эти вспышки были настолько регулярны и общеизвестны, что он не посмел не упомянуть опасной темы, постаравшись лишь наспех замазать свежие царапины и рубцы гримом.

Анна так и не смогла простить Виктора, ненавидя его и любя одновременно. Она могла прогнать его из спальни, запустив в спину туфлей, устроить безобразный скандал при чужих людях, когда же он уходил к себе, запираясь на ключ, рыдала под дверью, умоляя простить ее. Когда прощал, ненавидела его за мягкотелость, снова и снова вспоминая о тех одиноких вечерах, когда она после спектакля сидела дома, поджидая Виктора, а он забавлялся с друзьями или красотками.

«Кто осмеливается в моем доме заваривать ему чай?! Кто почистил ему ботинки?! Это мое дело. Вон!» – вопила она на прислугу.

Анна Павлова в своем имении «Айви-Хауз» в Лондоне