Анна Павлова

Мы переехали в Будапешт не в спальных вагонах, и мистер Левитов извинился, что их невозможно приобрести для такой поездки. Мы танцевали в Королевском оперном театре, где все еще царила атмосфера великолепия. Мы очень устали после ночного путешествия, на границу прибыли в чересчур ранний час, и нас, замерзших и одеревеневших, разбудили для паспортного контроля. Давид Латов, который не так смертельно устал, как остальные, отважился выйти на станцию и вернулся с сообщением, что бренди здесь очень дешевое, а большинство посетителей в буфете обуты в сапоги. Мы не сдвинулись с места, чтобы проверить полученные от него сведения, но когда на следующее утро прибыли в Будапешт, действительно увидели крестьянок в сапогах, сидящих на повозках, возвращающихся с рынка. Наш отель находился на берегу Дуная, и хотя у нас не было времени на осмотр достопримечательностей, музыка цыганских скрипок все еще отдается эхом в глубинах моей памяти. Город обладал чарующей атмосферой. Нас очень позабавило объявление в кондитерской: «Hier haben wir Funf-Uhr Tee um Vier Uhr»[74]. Нам было интересно, как здесь примут рапсодию Листа, – она была первой в дивертисменте. Приняли ее хорошо, поскольку венгерская публика восприняла как любезность включение ее в программу иностранной труппы.

В Белград труппа поехала не в полном составе; многие завидовали тем, кто оставался в столице Венгрии на маленькие каникулы. Что касается меня, я ни за что не отказался бы от посещения Белграда. Там королевский театр не отличался роскошью, присущей будапештскому, артистические уборные выглядели довольно примитивно, а атмосфера города в целом была слишком оживленной и приподнятой, мне даже показалось, что если бы я провел там целый месяц вместо нескольких дней, то, наверное, сошел бы с ума. Крестьяне носили национальные костюмы; плотники со своими вышитыми тюбетейками, крагами и лучковыми пилами выглядели почти как персонажи «Князя Игоря». Двое крестьянских ребятишек несли цинковую ванну, полную одежды, и выглядели так живописно, что я попытался их сфотографировать. Заметив это, они убежали, словно я был одержим дьяволом. Увидев группу солдат, ставящих на бойцовых петухов на углу улицы, я вспомнил о Мехико. Публика была восторженной до неистовства – мне пришлось повторять гопак, танцевать перед такой оживленной аудиторией было легко. В конце представления вышла делегация, чтобы вручить Павловой золотой венок и прочесть длинный адрес. Каким-то образом все это напоминало старые времена царской России. Югославский балет тогда только зарождался, и Павловой и ее труппе продемонстрировали нечто вроде repetition generale[75] Они исполнили кое-какие вариации из «Спящей красавицы»; «Голубая птица» выглядела почти комически, с танцовщиком, размахивающим руками, словно непрофессиональная королева лебедей. Однако там была восхитительная Красная Шапочка. В программу была включена и «Коппелия» с юной балериной Наташей Бойкович в роли Сванильды. Она дрожала от волнения, а в середине первого вальса разразилась слезами, выбежала к рампе и закричала: «Анна Павлова, я не могу, не могу!»

Визит Павловой в Белград произвел столь сенсационное впечатление, что, когда мы уезжали, нам пришлось пробиваться к поезду. Вокзал бурлил людьми, пришедшими проводить Павлову. Нам часто оказывали восторженный прием, но это прощание в Белграде навсегда останется в моей памяти как исключительное проявление расположения к Павловой.

Мы вернулись в Будапешт на пару дней и на этот раз выступали в Национальной опере. У нас состоялся поздний утренник в воскресенье днем, и я помню, как выскочил в ближайшее кафе, чтобы выпить кофе с сандвичем. Оно было переполнено народом, и мы сначала подумали, что не сможем остаться, но встретились взглядом с официантом, он подошел к нам, принял заказ и очень быстро и вежливо обслужил, а затем сказал:

– Вы англичане? Может, вы знаете моих племянниц Ружи и Янку? Они танцуют в Лондоне. Они пользуются большим успехом, даже принц Уэльский приходил посмотреть их.

Мы задумались на мгновение. Ружи и Янка? Рози и Дженни, сестры Долли! Их дядюшка напоминал откормленного голубя. Когда мы сказали, что видели, как его племянницы танцуют «Аллюр пони», он, казалось, раздулся от гордости.

Когда мы подъехали к границе, возникла проблема. У нас у всех были визы сроком еще на месяц, но на них отсутствовала отметка о том, что мы снова можем въехать в страну, и нас не хотели пускать! После некоторой задержки все наши паспорта собрали, и мы продолжили свое путешествие без документов. Их вернули через несколько дней, но, конечно, никому из нас не понравилось жить без них, особенно тем, у кого были нансеновские паспорта, и не было консула, к которому они могли бы обратиться.