Анна Самохина. Роковая женщина советского кино

«Когда ее утвердили на роль Мерседес в приключенческом фильме режиссера Георгия Юнгвальд-Хилькевича „Узник замка Иф“, собралось пол-общежития. По старой актерской традиции, постелили на пол чистое новое полотенце, и Аня вытерла об него ноги. „Новое полотенце – это как бы чистый, светлый путь. С легкой руки моих подруг по общежитию он и начался“»[13].

В 1987 году Михаил Боярский на съемках фильма «Узник замка Иф» по роману «Граф Монте-Кристо» умолял режиссера Юнгвальд-Хилькевича придумать сцену, в которой ему надо было бы поцеловать актрису Анну Самохину. Но поцелуй не планировался. И все же, отработав то, что полагалось по сценарию, Боярский не сдержался и начал осыпать красавицу Самохину поцелуями. Анна недовольно смотрит в объектив, потому что подбежал фотограф, чтобы успеть запечатлеть неожиданный кадр

В фильме Самохина-Мерседес – яркая красавица, она прекрасно смотрится рядом с Виктором Авиловым и Михаилом Боярским; ни за что не скажешь, что совсем недавно эта блистательная женщина пропадала в худой общаге и только что не выла со скуки на луну.

Фильм получился интересный, Анну сразу же заметили, и, как иногда пишут, «она проснулась знаменитой». Поклонники фильма надолго запомнили финальную песню фильма «Прощай» (музыка и слова А. Градского):

Прощай, прощай, навек прощай.
К берегам своих мечтаний отчаль и прости,
Все, что было, забудь,
И – в путь.
Но любовь забыть не обещай, не обещай.
Прощай…

Пусть грусть уйдет, корабль плывет.

Лишь одна ему печаль – что вдали
виден берег родимой земли.
Плыви вдаль,
Но не забудь свою печаль, свою печаль
Прощай…

Кадр из кинофильма «Узник замка Иф».

«Мне нравится, как вы улыбаетесь. Прежде чем заплакать от моих слов, умные люди всегда начинают улыбаться».

(из к/ф «Узник замка Иф»)

Взлет

Мне снилась снова ты, в цветах, на шумной сцене,

Безумная, как страсть, спокойная, как сон,

А я, повергнутый, склонял свои колени

И думал: «Счастье там, я снова покорен!».

Александр Блок

В Ростовском ТЮЗе Анна проработала до двадцати четырех лет: «Я работала в ТЮЗе, играя все, как положено: сказки, принцесс, чудовищ, жар-птиц, были роли и во „взрослых“ спектаклях. Но вскоре пришлось уйти. Если я снималась, то коллеги возмущались:

– А почему мы должны играть за нее сказку? Пусть прилетит из Москвы и играет свою Анчутку!

Актриса уходила на больничный, а мне приходилось лететь на спектакль. Я понимала тех актрис, и если бы была на их месте, у меня тоже это вызывало бы раздражение. Это сейчас, когда отдельно оплачивается каждый спектакль, было бы у той актрисы Анчуток в десять раз больше, и она получала бы за них, соответственно, больше. Тогда же в свои выходные она должна была играть за меня, которая где-то, видите ли, снимается, за ту же зарплату. Согласитесь, несправедливо…»[14]

В том же 1988 году Юрий Кара приглашает ее на главную роль Риты в картину «Воры в законе» по рассказу Фазиля Искандера.

Действие происходит в Абхазии в начале 1980-х годов. Рита, дочь крестьянина из дальнего кавказского села, убегает из дома и связывается с преступниками, контролирующими небольшой приморский городок. Она становится любовницей главы местной мафии Артура (Валентин Гафт). Все местные подпольные предприниматели и органы советской власти находятся под его контролем. Но в один прекрасный день деятельность банды попадает под разработку КГБ. Артуру приходится расстаться с Ритой. В это время в городок приезжает молодой археолог Андрей, который влюбляется в девушку. Они женятся, но счастливой жизни молодых не суждено сложиться. В конце ленты героиню убивают.

С артистами Ростовского ТЮЗа. 1980-е гг.

«Странный взгляд раскосых глаз. Неясный и опасный. Что-то шальное проскальзывало в нем. Именно такой я хотел видеть свою Мерседес… – вспоминает про Самохину Георгий Эмильевич Юнгвальд-Хилькевич. – Самохина была гиперсексуальна! Передо мной стояла Мерседес, способная прыгнуть со скалы… На пробах я дал ей самую сложную сцену. Самохина, подавленная своими неудачами в кино, начала смущаться, выглядела просто забитой. Я думаю: ведь и раньше ее пробовали, но роли не давали, значит, не случайно. И тут Анна, заметив мой скептицизм, поняв, что сейчас она все потеряет, с такой страстью прочитала монолог, в нем прозвучало столько страдания, что я ахнул».