Анна Самохина. Роковая женщина советского кино

«Аэропорт, конечно, великий источник радости, но есть радость еще больше: та, что охватывает вас в самолете. Она достигает апогея, когда вы сидите у окна, а самолет отрывается от земли».

(Амели Натомб)

– Я же предупреждал, – приняв мое недовольство на свой счет, оправдывался Карл Иванович.

– Вы тут не при чем. – Я извлекла из сумки зарядное устройство и, безуспешно поискав розетку, в конце концов была вынуждена попросить официанта пристроить гаджет за барной стойкой.

Фотографировать заколдованный портрет резко расхотелось. Не потому, что планшет волшебный образом разрядится, столкнувшись с магией эгоистичного портрета, – он в любом случае разрядится минут через десять, максимум пятнадцать. А этого ни в коем случае нельзя допустить, потому как рейс могут объявить в любой момент, мобильник может еще не успеть подзарядиться, а связь будет нужна срочно.

– Самое странное, что на границе досматривающие нас таможенники вообще не обратили внимания на портрет, словно это была не картина в золоченой раме, а заурядный рисунок дошкольника. Позже я заметил эту особенность: где бы мы ни находились, пограничники и таможенники упорно не замечали ценность картины, и даже когда я демонстративно выставлял ее перед ними, вежливо откладывали портрет в сторону.

– Возможно, это как раз потому, что портрет не представляет ценности, – зло буркнула я.

– Я так привык к этому портрету, что действительно возил его с собой повсюду, желая только одного: засыпать и просыпаться, глядя в эти невероятные глаза, – не обращая внимания на мое невежливое заявление, продолжал Карл Иванович.

Юлия Андреева во время работы над книгой об Анне Самохиной

– Вы влюбились в незнакомку? – Я глотнула кофе и попробовала кремовую пачку. Рот тут же заполнился волнующей сладостью. Теперь главное не заснуть тут в тепле, а то и вылет пропущу, и деньги за билеты не верну, и жертва будет излишней.

– Влюбился. Честно говоря, я много лет искал женщину, похожую на мою Анну. Не знаю, почему я стал так называть женщину на портрете, наверное, в ту пору впервые прочитал «Анну Каренину» и подумал, что моя дама… вы видите, она тоже темноволоса.

– Но Каренина полновата, а эта… а ваша Анна, по всей видимости, стройна как лань.

– Вы правы, не знаю, почему я так подумал, – смутился Карл Иванович. – Действительно. Впрочем, наверное, как и большинство читателей, я создал свой образ Анны, женщины, которую я мечтал найти. Я мечтал спасти мою Анну. – Он погладил сумку, в которую снова был возвращен портрет. – Знаете, в двадцать пять лет я даже женился на женщине, чем-то напоминающей незнакомку на портрете. Я мечтал, что сумею сделать так, что моя супруга со временем сделается точной копией Анны. Не судьба… После я искал Анну в Испании и Португалии, я решил, что такая южная красавица могла быть дочерью испанского гранда или…

– Или танцевать на площади тарантеллу.

– Пожалуй, вы правы. – Он задумался. – Признаю, до сих пор меня сбивал ее светский облик, но теперь, когда вы сказали про тарантеллу, я подумал, что если нарядить мою Анну в платье испанской танцовщицы, распустить волосы и дать в руки бубен!.. Конечно, она должна быть прекрасной актрисой. Как много, оказывается, можно узнать, просто пообщавшись с новым человеком.

В этот момент объявили рейс на Берлин, и Карл Иванович заторопился на выход. На прощание он поцеловал мне руку, и мы расстались.

Кадр из кинофильма «Воры в законе». 1990 г.

Мобильник заряжался, и я, рискуя остаться без связи, снова включила планшет.

Забавное все-таки знакомство. Я видела, что Карл Иванович нисколько не обиделся на то, что я развенчала идею испанской грандессы и придумала уличную плясунью. И вдруг из планшета полилась песня:

Я Маритана, я Маритана,
В моей крови не зря огонь любви горит.
Я Маритана, я Маритана,
Зажечь готова я весельем весь Мадрид.
Я Маритана, я Маритана,
Я Маритана, я Маритана…

Должно быть, пока я искала информацию об Анне Самохиной, сам собой включился рекламный ролик или фрагмент из фильма «Дон Сезар де Базан». Как зачарованная я смотрела на танцующую цыганку. Нужно было срочно догнать Карла Ивановича и еще раз посмотреть на заветный портрет. Возможно, подсознание сыграло со мной злую шутку, когда я предложила переодеть светскую даму в платье уличной плясуньи. И вот теперь передо мной танцевала сошедшая с портрета красавица – она же прекрасная Маритана, она же Анна Самохина, моя новая героиня!

Но это невозможно! Карл Иванович уверял, что раздобыл портрет, учась в гимназии, а Анна родилась в 1963-м. Что же это? Родственница? Типаж? Реинкарнация? Какое-то необъяснимое сходство?