Аннабель, дорогая

***

Завтрак у нас всегда подавали в столовой с семи тридцати до десяти. Поэтому, войдя на следующее утро в столовую, я не удивилась, что вся семья уже сидит за столом. Налив себе кофе, я расположилась рядом с Нелл.

Положив вилку, Стивен объявил, что на несколько дней уезжает погостить в Кент к своему дяде Фрэнсису.

Это сообщение явно огорчило Нелл, а мне доставило облегчение.

— Конечно, тебе следует туда поехать, — сказала тетя Фанни. — Мистер Патнам твой крестный отец и всегда очень любил тебя. Представляю, как он обрадуется!

— Торнхилл — небольшое, но хорошее поместье, — заметил дядя Адам.

— Когда-нибудь ты унаследуешь его, Стивен. Так что тебе не мешает поинтересоваться им.

Замечу кстати, что Стивен, в отличие от других младших сыновей, имел недурные перспективы. Мать оставила ему пятьдесят тысяч фунтов, а ее брат Фрэнсис Патнам, бездетный вдовец, завещал племяннику все свое состояние.

— Пока я был на Ямайке, дядя Фрэнсис писал мне каждый месяц. Можно ли такое забыть?

— Мне хорошо известно, что ты любишь своего дядю, — проговорил Адам.

— Конечно, сэр. — Стивен улыбнулся.

— Надолго ты едешь? — осведомилась я.

Стивен сидел рядом с Адамом и Фанни, напротив Нелл. Когда наши глаза встретились, мне показалось, что мы с ним одни в комнате.

Я почувствовала знакомое стеснение в груди. Ни у кого на свете нет таких глаз, как у Стивена, — голубых и вместе с тем темных.

— Точно не знаю. Мы поедем вместе с дядей в Лондон кое с кем повидаться. Я сообщу тебе.

— В Лондон? — удивилась тетя Фанни. — Но в августе Лондон пуст: все уезжают в Брайтон или в загородные поместья.

— Там состоится собрание аболиционистов, и я хочу принять участие в нем, — объяснил Стивен.

Покончив с телячьей котлетой, Адам поднял глаза:

— Аболиционист — это сторонник освобождения рабов?

— Да, — ответил Стивен. — Теперь, после завершения войны, распространились слухи о том, будто французы собираются возобновить работорговлю. Весь мир должен бороться за отмену рабства. Повсюду возрождаются аболиционистские комитеты и собирают информацию о том, как повлияла отмена рабства Англией на положение рабов на островах. Об этом хотят расспросить и меня.

— На днях в «Таймс» было опубликовано письмо в поддержку аболиционистов, — заметил Джаспер. — Именно британцы должны ратовать за полное искоренение работорговли.

— Это не так-то легко осуществить, — сказал Адам.

— Не легко, — согласился Стивен. — Томас Кларксон отправляется на венский конгресс, и есть надежда, что ему удастся оказать моральное давление на сильных мира сего и добиться заключения международного соглашения о запрещении работорговли.

— А ты хорошо осведомлен обо всем этом, Стивен, — проговорил Джаспер.

— Я поддерживал связь с Кларксоном с первого же года моего пребывания на Ямайке.

Несколько минут мы молча размышляли над его словами.

Затем Джаспер сказал:

— Пусть весь мир знает, что Стивен борется за правое дело!

— Ты испытывал бы такие же чувства, Джаспер, если бы видел то, что я.

Воспользовавшись тем, что все взгляды обратились на Стивена, я украдкой посмотрела на него. Тогдашняя мода требовала, чтобы волосы слегка прикрывали лоб мужчины, но Стивен зачесывал их назад. Чтобы подавить воспоминания о прикосновениях к этим шелковистым волосам, я сжала пальцы так сильно, что ногти вонзились мне в ладони.

— Каких только ужасов не видел я в Испании, — сказал Джаспер. — Но я не такой идеалист, как ты, Стивен, и хочу только мира.

Нас всех удивила боль, прозвучавшая в голосе Джаспера.

Я поднялась.

— Аннабель, дорогая, ты не съела свою булочку, — заметила тетя Фанни.

— Я не голодна.

— Ты в конюшню? — спросил Джаспер.

— Да.

— Если не возражаешь, я пойду с тобой.

Я кивнула, и он тоже поднялся.

— Покажи ему лошадей, которых ты продаешь, Аннабель, — сказал Адам. — Ему надо купить не меньше двух для охотничьего сезона.

— Джасперу незачем покупать у меня лошадей, дядя Адам. Я рада поделиться с ним всем, что требуется для охоты.

— Спасибо тебе за доброту и великодушие, но я хочу сам приобрести лошадей для сына, — возразил Адам.

Джаспер бросил на отца пытливый взгляд.

— Если ты не хочешь продать лошадей, нам придется поискать в другом месте, — продолжал Адам.

— В другом месте вы не купите таких хороших лошадей, — заметила я.

— Все знают, что уэстонские охотничьи лошади самые лучшие, — улыбнулся Адам. — Поэтому я и предпочел бы купить их у тебя.

Его слова польстили мне, хотя спрос на моих лошадей неизменно превышал предложение. Продавая своих любимцев, я всегда проявляла разборчивость и осмотрительность.

— Вы получите их при условии, что они останутся здесь, — сказала я, зная, что в Дауэр-Хаус конюшни нет.

— Твое условие слишком обременительно, дорогая, — заметил Адам.

Лакей принес кофейник и блюдо с булочками.

— Я и не знал, что Аннабель торгует лошадьми, — удивился Стивен.

— Это вовсе не торговля, — поспешила мне на помощь тетя Фанни. — Просто Аннабель отбирает хороших лошадей, приучает их к охоте, а затем продает друзьям.

— Ты получаешь от этого какую-то прибыль? — поинтересовался Стивен, взглянув на меня.

— Да.

Он перевел взгляд на тетю Фанни: