Анналы Хичи

— Наверно, в конце нужно было чуть замедлить, — задумчиво сказал он. — Можно пустить заново — нет, конечно, нет. Но вы поняли главное.

— Да, — потрясенно ответил я. — А что теперь?

— А теперь все сначала, Робин. Вселенная взрывается, снова загораются звезды, но теперь — по-другому! — Он с удивлением оглянулся на приятную сцену. Потом снова повернулся ко мне. — Знаете, — сказал он, — я бы тоже немного выпил. Может, темного пива, швейцарского или немецкого?

Я серьезно ответил:

— Ты никогда не перестанешь удивлять меня, Альберт.

— Я хлопнул в ладоши. Конечно, в этом не было необходимости. Тут же появилась прислуга с высокой керамической пивной кружкой, через край ее переливалась золотистая пена.

— Значит, это хочет сделать Враг? Создать новую вселенную?

— Другую вселенную, — поправил Альберт, вытирая пену с губ. Он виновато посмотрел на меня. — Робин. Я забыл об остальных своих обязанностях по отношению к вам. Мы приближаемся к спутнику ЗУБов. Может, хотите присоединиться к своим друзьям на экране?

— Чего я хочу, — ответил я, — так это покончить к дьяволу со всем! Заканчивай! Что значит «другую» вселенную?

Он наклонил голову.

— Вот здесь в дело вступает мой старый друг Эрнст Мах, — объяснил он. — Вы помните, я говорил вам о позитронах и электронах, взаимно уничтожающих друг друга? Остались только электроны, потому что с самого начала их было больше? Допустим, вселенная начнет с равного числа, так что в конце не останется и электронов. А также протонов и нейтронов. Что мы получим? Чистое излучение! Ничто не сможет мешать свободному потоку энергии — а также энергетическим существам!

— Этого и хочет Враг? — спросил я.

— Не знаю, — ответил Альберт. — Это одна из возможностей. Но если Мах прав, существуют и другие, более серьезные возможности. В какой-то определенный момент истории вселенной, когда соотношение электронов и позитронов определялось случайными событиями…

— Какими случайными событиями? — спросил я.

— Я и этого не знаю. Но все частицы в сущности всего лишь колебания замкнутых струн. Вероятно, свойства струн могут производить колебания любого типа. Еще немного терпения, Робин, потому что, знаете, у меня были затруднения с принципом неопределенности, или случайных событий, мне это всегда трудно давалось в моей плотской жизни. — Он подмигнул.

— Не подмигивай! Вообще не умничай!

— Ну, хорошо. Но если Мах прав, эти случайные отклонения определяют не только соотношение частиц, но и многое другое, включая физические константы вселенной.

— Но как это может быть, Альберт? Я хочу сказать — ведь это законы!

— Законы основаны на фактах, а сами факты, как утверждает Мах, генерируются случайно. Я совсем не уверен, сколько так называемых «фундаментальных постоянных» на самом деле фундаментальны во вселенском смысле. Вероятно, следовало бы сказать, в мультивселенском смысле. Вам никогда не приходило в голову, например, спросить себя, почему почему постоянная Больцмана равна один запятая три восемь ноль шесть шесть два на десять в минус двадцать третьей степени джоуля на один градус Кельвина, а не какой-то другой величине?

Я правдиво ответил:

— Такая мысль никогда не приходила мне в голову.

Он вздохнул.

— Но в мою приходила, Робин. Должна быть причина, почему величина именно такова. Мах говорит: да, такая причина существует, просто на какой-то ранней стадии случилось именно так. Итак, все физические константы могли бы быть совсем другими, если бы эти ранние случайные флуктуации случайно проходили бы по-другому.

Он сделал еще глоток пива.

— Пункт, когда это происходит — хичи называют его «фазой местоположения», потому что он представляет смену фаз, как преобразование воды в лед. В этот момент прекращаются случайные флуктуации и определяются все «чертовы числа». Я не имею в виду тривиальные постоянные или установленные людьми. Я имею в виду фундаментальные законы, какими мы их знаем, но которые не можем вывести из базовых принципов. Основание натуральных логарифмов. Скорость света. Константа тонкой структуры. Постоянная Планка — не знаю, сколько их еще, Робин. Возможно, в другой вселенной арифметика будет неперестановочной и не будет закона обратных квадратов. Я не могу поверить в вероятность этого, но ведь и все это звучит невероятно, верно?

— И ты считаешь, что Враг будет переделывать вселенную, пока не добьется своего?

— Не знаю, — ответил Альберт. — Может, он надеется сделать ее правильной — правильной для него, я хочу сказать. Изменить законы вселенной! Создать новые законы! Сконструировать вселенную, более удобную для его типа жизни…

Я долго молчал, стараясь ухватить все. И не сумел.

Я сказал:

— Ну, так какой будет их вселенная?

Альберт сделал большой глоток из кружки и осторожно поставил ее. Глаза его были устремлены в бесконечность. В левой руке он держал трубку; черенком медленно почесывал сморщенный лоб.

Я помигал и переменил позу.

— Это будет девятимерное пространство?

Никакого ответа. Ничего, кроме пустого взгляда, устремленного в пустоту.

Я встревожился. Сказал:

— Альберт! Я задал тебе вопрос! Какую вселенную хочет создать Враг?